Знание-сила, 2002 № 01 (895)

Внизу – на одну и ту же генетическую карту нанесены два сценария эволюции человечества. Слева: эволюция рас шла независимо в восточном и западном очаге. Поэтому расстояние между монголоидами и европеоидами велико, причем чем древнее выборки, тем оно больше. Справа: расы восточного очага – недавние выходцы из Африки. Тогда следует признать, что признаки очень резко изменились: от «западного» до «восточного» максимума. А затем в Сибири и Америке эволюция… пошла вспять. Первую модель предпочитают антропологи, вторую – генетики. Выбирайте.

Не слишком австралийцы похожи и на негроидов – их сближают только тропические приспособления: вытянутые конечности, широкие ноздри, темная пигментация.

А какова степень различий по нейтральным к отбору признакам? Анализ показал, что здесь африканцы почти в два с половиной раза ближе к европейцам, чем к австралийцам, тяготеющим, в свою очередь, к монголоидам.

Единство экваториальной расы от Африки до Австралии объяснялось наличием переходных типов – меланезийцев. Многие из них очень похожи на африканцев (особенно курчавыми волосами). Иногда невозможно с ходу сказать, из какой Гвинеи родом человек: Экваториальной или Папуа. А ведь между ними – больше десяти тысяч километров! Не скрывается ли под этим сходством конвергенция? Нет, оказалось, что по нейтральным признакам у меланезийцев есть некоторое сходство с африканцами. Впрочем, присутствие мигрантов из Африки в роду меланезийцев уже давно доказано такими классиками антропологии, как Я.Я. Рогинский и В.В. Бунак.

Десять тысяч километров… Причины этого путешествия (если оно, в самом деле, имело место) загадочны. Не результат ли это обострения «склонности к перемене мест»? Двигаясь из Африки в Индонезию, курчавые путешественники почти не оставили своих генов в Азии. Мигрантность (заключенная то ли в генах, то ли в традициях) не позволила им остановиться даже в Индонезии, а толкала дальше, к Тасмании и Фиджи. Это путешествие «разметало» их род – у меланезийцев поразительно разнообразные лица, украшения, языки.

Необъятная прародина

Сосредоточить внимание на экваториалах важно, ибо в тропиках – истоки рода людского. Истоки рода, но вот вида ли? Поговорим о прародине хомо сапиенса. Последнее время часто звучит такая гипотеза: человек разумный расселился из Африки, превратившись в европеоидов и монголоидов где-то за последние 50 тысяч лет.

Предположим, что это так. Тогда нейтральные признаки (зависящие только от хода времен) западных и восточных групп должны быть тем ближе, чем древнее выборки. Но на деле все оказывается наоборот! У людей неолита из Северной Африки, Британии и Германии зубы имеют экстремально «западные» показатели, тогда как в неолите Китая и Прибайкалья – мировой максимум «восточных». Отсюда противоречие: неужели расселение сапиенса сопровождалось столь быстрым и диаметральным изменением зубов, причем тех деталей, на которые не действует отбор?

Есть и другое противоречие: если хомо сапиенс, выйдя из Африки, достиг востока Азии только 50 тысяч лет назад, выходит, что он вытеснил здесь… самого себя. Ведь люди, которые жили в Азии и раньше (200 – 100 тысяч лет назад), со своей каменной культурой, людоедством, плосковатыми лицами и бамбуковыми плотами, также относятся к виду хомо сапиенс.

Более вероятно, что «восточные» и «западные» комплексы сформировались не за последние пятьдесят тысяч лет, а гораздо раньше. В этом случае миграционные волны из Африки не вытесняли население восточного очага, а лишь вносили небольшой вклад генов. В последние годы появилось достаточно находок, чтобы утверждать: на востоке эволюция человека начинается с этапа ранних людей (то есть более миллиона лет назад), представителем которых был так называемый Homo orientalis. Ибо черепа восточной линии эволюции имеют следы преемственности (например, общая уплощенность лица), отличающие их от черепов западных.

Впрочем, о самостоятельности эволюции востока и запада еще в 1930-е годы говорил Франц Вейденрейх, основатель полицентризма, открывший синантропа. Тогда позиция была жесткой: расы возникли независимо чуть ли не от разных обезьян и никогда не смешивались. Не менее жестким был моноцентризм: все человечество – из одной долины! Но те времена давно миновали. С появлением новых находок и идей радикальные позиции смягчились, полицентризм превратился в мультирегиональную модель, подразумевающую недавнее происхождение рас в разных, но взаимосвязанных центрах, а моноцентризм стал «широким»: одна долина разрослась до двух континентов. (В № 7-8 за 1999 год и N2 6 за 2001 год мы уже обсуждали, что «центризм» в отношении столь подвижного существа, как человек, не имеет смысла.)