Знание-сила, 2002 №03 (897)

Дима: – Думаю, это Аристотель, Августин Аврелий, Фома Аквинский, Кант, Ницше и Гуссерль. Аристотель первым в европейской традиции показал, что такой туманный предмет, как метафизика, может быть подчинен рациональной логике, и открыл возможность строить доказательства существования Бога и рассуждать о его атрибутах. Августин был первым последовательным интерпретатором Нового Завета – европейское христианство, по большей части, религия не Христа, а Августина. Фома довел до совершенства дело, начатое Аристотелем, завершив средневековую схоластику. Его философская концепция смогла подтолкнуть Европу от чистого созерцания Бога к созерцанию, а затем и изучению природы. В официальной доктрине Фомы, получившей название томизма, берет начало вся наука Возрождения и Нового Времени.

Канту принадлежит гениальная интуиция об относительности пространства-времени и разворачивание этой интуиции в достаточно убедительную концепцию. А главное, Кант положил конец чистой европейской метафизике, то есть фактически свел на нет и Аристотеля, и Фому. Ницше в комментариях не нуждается – хотим мы того или не хотим, с ним соотносится вся новейшая философия и не только философия. Фактически Ницше сделал возможными и психоанализ, и культурологию, и много других дисциплин XX века. Ну, а Гуссерль, скажем так, подарил западной цивилизации надежду, что она сможет расхлебать кашу, заваренную Аристотелем, Августином, Фомой, Кантом и Ницше.

– В каком из придуманных вами миров вы хотели бы жить?

Яна: – Ни в каком – не хватило бы мужества и личной силы. Во всяком случае, для того, чтобы жить там в качестве героини.

Дима: – Меня вообще не тянет за пределы этого мира. К радикальному эскапизму я не склонен. Но если бы нам взаправду предоставили возможность сотворить или преобразовать мир, мы бы, пожалуй, взялись за это дело. Жаль ведь упускать такую^ возможность – второй раз не предложат! И это был бы мир, который ДЕЙСТВИТЕЛЬНО может спасти красота.

…Так что такое романы Александра Зорича?

– Это бегство от жизни, – уверен маститый критик постарше. – Не отрицаю, чтение романов Александра Зорича не самый самый худший вариант. И все-таки это занятие сродни наркомании. Тоже своего рода зависимость, и весьма опасная. В длинной череде торговцев «опиумом для народа» этот сочинитель стоит отнюдь не в самых последних рядах. Его романы – это всего лишь сладкий яд выдуманных миров, сфабрикованный для удовлетворения ложных потребностей слабых душ. Как писал Беранже, «честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». И пусть не смущает вас прекрасный художественный язык его книг и обманчивая красота его героев – лучшие сорта опиума тоже когда-то были яркими цветами мака.

– Нет-нет, это призыв к счастью, – не согласен критик помоложе. – Смелость, красота, изящество – все, чего так недостает нам в наших буднях, есть в романах Александра Зорича. А может быть, наши будни не так уж и серы, и проблема в том и состоит, что прагматизм надел шоры на наши глаза? И романы просто помогают нам увидеть привычный мир таким, как он есть, – прекрасным и яростным? Почувствовать себя героем, несущим ответственность за свое счастье и за свое несчастье. Разглядеть в себе силы противостоять и бороться, любить и ненавидеть – искренне и яростно. Книги Зорича дают нам возможность прожить историю человеческой культуры в своем воображении и найти затем в настоящем наше подлинное «я».

РАЗМЫШЛЕНИЯ У КНИЖНОЙ ПОЛКИ

Эксперимент для нас

Профессор Йосинори Ясуда