Знание-сила, 2002 №07 (901)

– В этой толчее вопросы можно задавать самые разные и тонкие. Там я спросил, например: у кого чести-почести больше, у мужчины или у женщины? Одни говорили, что у женщины, потому что она – мать, другие – что у мужчины. И лишь один сказал, что вопрос неправильно сформулирован, потому что все зависит от конкретного человека.

Действительно, мой вопрос был провокационным, поставлен неправильно. Я это сделал специально, чтобы найти того, кто это поймет. И заметил только один человек. К нему-то мы вместе с Хасиевым и пришли потом в гости. Он оказался настоящим кладезем, великолепным информантом, то есть тем человеком, который способен к рефлексии – способен критически взглянуть на себя, свой мир и свою культуру. И нашли мы его – в пути.

Другой эпизод. Я еду из Грозного в Назрань. В общем вагоне много народа. Я начинаю задавать серьезные вопросы, и весь вагон участвует, отвечает, спорит, тогда я собрал удивительный материал…

Голос Яна замолкает, и я вспоминаю свою дорожную историю. Еду из Каунаса в Москву в рождественскую ночь. На платформе мало народа и вагон почти пустой. Однако в моем купе – литовец. Его провожают с корзинками, сумками, свертками. Я стою у окна, поезд медленно набирает скорость, мелькают огни, неясные очертания зданий, заснеженные деревья. «Сейчас попрошу у проводницы другое купе». В это время мой литовец окликает меня, я оборачиваюсь и обмираю. Через открытую дверь вижу купе, превращенное в терем, сказку, скатерть-самобранку, – все подходит. Потому что горят свечи и цветные фонарики, откуда-то сверху струятся пестрые ленты, а стол и две нижние скамьи-лежанки превращены в щедро накрытый стол со сверкающим хрусталем, серебром, графинчиками, вазочками, тарелочками. А в них – одних только блюд из грибов и картофеля больше тридцати. Домашние колбасы, копченый угорь – всего не перечислишь. Литовец смущенно, краснея и сильно печалясь, говорит, что просит, умоляет меня разделить с ним трапезу, а иначе он уж и не знает, как быть.

Дело в том, что в рождественскую ночь только самые чрезвычайные обстоятельства могут заставить человека покинуть свой дом. Есть традиция, закон, и они никогда не нарушаются. Поэтому его родные принесли ему все, что положено иметь на столе, чтобы он (с кем Бог пошлет, раз так случилось) радостно встретил вошедшего в мир младенца Иисуса. Это соединит его с родными, и он не будет отделенным, одиноким.

С этой минуты ночь для меня обрела особый смысл, она пошла неспешно, с улыбкой. Мы пробовали от каждого блюда понемногу, а собеседник мой рассказывал, что за чем положено кушать и почему. Он рассказывал естественно, убежденно, и я вдруг почувствовала гордость, что такие люди есть, это ведь не колбасу на газете кромсать и водкой запивать из майонезных банок…

Я впервые так праздновала появление Христа. Утром в Москве, прощаясь на перроне, он со слезами благодарил меня. А я его.

Голос Яна в это время говорил: «Собственно, все люди – родня».

– В транспорте люди пускаются в откровенность. И это понятно, потому что слепой случай собрал людей вместе, они могут больше вообще не встретиться. Например, я уезжаю, захожу в сельсовет отметить командировку, там женщины, они знают, что я уеду, поэтому могу задать самые трудные вопросы. Я их женщинам и задаю. И именно там, в ауле Егерухай в Адыгее, мне удалось открыть существование тайных женских союзов, связанных с особенностями женской культуры. О них никто не знал. Представляешь? Я узнал первым и страшно радовался и гордился.

Но почему в дороге, не в смысле физического перемещения, а нравственном состоянии, почему нам так легко общаться? Вот о чем я хочу спросить его, но он, повинуясь общей нашей логике, сам себя спрашивает и ищет ответ.

«Вселенная – не наша»

– Я хочу рассказать одну историю, которой много тысяч лет, точнее, около пяти, и речь пойдет об эпосе о Гильгамеше. Был такой царь в древней Месопотамии, в городе Уре, он был удачлив, богат, всячески развлекался, и вдруг в один прекрасный день все это ему надоело, и он захотел уйти. Ушел и стал безобразничать, проказничать. Тогда боги создали ему противника по имени Энкиду, волосатого сильного человека. Но они подружились и пошли вместе странствовать. Творили какие-то бессмысленные подвиги: убили чудовище, срубили гигантский кедр. Им было весело и счастливо, и когда Энкиду умер, Гильгамеш с великой печалью вспоминает эти походы с другом, милым сердцу. Вспоминает, что они творили, и задумывается, почему так горестно, когда друг покинул его? Его потрясла эта потеря.

А что же произошло? Они занимались тем, что можно назвать творением поступков. Рубка кедра, убийство чудовища Хумбабы, добыча цветка бессмертия. Все это – неморфологическое действие, оно не направлено ни на какую цель. Это не трудовая нагрузка и вообще никакое не действо. Это деяние само по себе – вот к чему тянется душа человека. Суть путешествий Гильгамеша с Энкиду – в поступках, в которых созидается человечность. Для этого и нужен был Энкиду или Другой. Мы часто это пишем с большой буквы – вот кто такой Энкиду.