Знание-сила, 2003 № 09 (915)

Эстетика Аполлинера всегда тяготела к чему-то другому, как у самих сюрреалистов. Он и был в литературе другим: писатель-экспериментатор, что неизбежно должно было привести его к модернизму, как «В гниющем чародее», если иметь в виду форму изложения. Она не могла не соответствовать требованиям сюрреалистов и их душевному состоянию. Написанный в виде отдельных монологов текст, излагающийся под разными именами (первый друид, призраки трех волхвов, феи, изнасилованная...), вбирает в себя языческие, ветхозаветные, античные прообразы и видения. Сам монолог делает его проблему в последующем хорошо решаемой у Кокто в его знаменитой радиопьесе «Человеческий голос». В ней исполнители монологов были сокращены до одного человека, что еще больше укрепило опыт Аполлинера в воздействии на литературные явления. Он стал, условно говоря, во главе новых значений экспериментального движения письма от тех, кто были до сюрреалистов, кончая теми, кто пришел после них. Он единственный, кто должен находиться в центре всех литературных направлений прошлого века по крайней мере во Франции, поскольку в его письме больше всего можно открыть их секретов.

Книга Кокто — писателя, художника, театрального и кинорежиссера, творчество которого вобрало в себя опыт и сюрреалистов, и авангардистов, и мифологические школы — составлена из его газетных публикаций в «Фигаро» в 1935 году. Время в них 1900-1914 годы. К моменту выхода этих газетных публикаций сюрреализмом, несмотря на его молодость, уже было сделано многое: Бунюэль в сотрудничестве с Дали уже успел снять «Андалузского пса» и «Золотой век» и навсегда с ним расстаться; в ряды сюрреалистов был принят будущий член правительства Франции Мальро, здесь даже оказался известный историк кино Садуль.

Быть сюрреалистом становилось модно, даже, можно сказать, обязательно, если в искусстве ты хотел чего-то добиться. А Кокто как будто этого всего не знал и в это время печатал в газете произведения, не имеющие ничего общего с ними. Но так ли это? Оставаясь всю жизнь удивительным наблюдателем, но не соучастником всех литературных направлений своего времени, Кокто в своей книге представляет предсюрреалистическую Францию. Он рисует ее улицы, дома, салоны, людей, ни разу не напрягая воспоминания, ни разу не прерывая его чем-то иным. Лишь однажды сюда крадутся иные слова, которые неизвестно о себе ли, о другом ли он говорит: «Успех сбивает с толку. Тогда я еще не знал, что успех может быть позорнее поражения и есть поражения, которые стоят многих побед». 1де начало этих строк в книге, где их конец... Кокто объясняет: «Не люблю смешения жанров. Театральная пьеса должна быть пьесой, фильм — фильмом, роман — романом, а статья — статьей». Как эта прекрасно иллюстрированная рисунками самого автора книга, где скоро начнется сюрреализм, но не говорится когда и где...

Люди XX века

Сергей Нехамкин

Другая жизнь

Военно-штабная наука, как и любая другая, — занятие негромкое, кабинетное, для постороннего просто занудное. Ее корифеи «широко известны в узких кругах». Воинская слава достается маршалам и героям, и так ли важно обывателю, кто в действительности разработал вошедший в учебники маневр, кто продумывал знаменитую операцию.

Генерал-лейтенант Евгений Александрович Шиловский был доктором наук, профессором, заведовал кафедрой оперативного искусства (позднее ставшей кафедрой стратегии) в Академии Генерального штаба СССР. Он считается одним из корифеев советской военно-штабной науки. При этом личная жизнь Шиловского оказалась связанной с именами двух замечательных русских писателей XX века — сначала Михаила Булгакова, потом Алексея Толстого. Первому Шиловский обязан потерей семьи. Второму приходился зятем, и они крепко дружили.

Умерший весной 1952 года, похороненный на Новодевичьем со всеми воинскими почестями и с тех пор благополучно забытый, генерал Шиловский был одним из прототипов Вадима Рощина из «Хождения по мукам». Уже потому он заслуживает разговора серьезного и обстоятельного. При том, что интересен Шиловский не только этим...

Но все по порядку.

Лейб-гвардеец

Почему-то все вспоминают, что Шиловский был высокого роста. На самом деле, роста он был среднего, просто так носил форму, так держал выправку, что казался выше своих 172 сантиметров. Зато в штатских костюмах чувствовал себя некомфортно и почти не носил их, форму проносил сызмальства и до конца дней.

Год рождения — 1889. Место рождения — имение Савинки Тамбовской губернии. Родители — из местных дворян. Правильно фамилия произносится с ударением на первый слог. Шиловские — исконный и разветвленный российский дворянский род.

Крупными помещиками Шиловские никогда не были, оставшиеся от родовых достатков Савинки — больше дача, чем поместье. Обычная трудовая интеллигенция. Отец, Александр Иванович, избирался в Государственную думу, работал в комиссии по землеустройству. Когда в Гражданскую его арестовали красные, савинковские крестьяне толпой пришли в ЧК: отпустите барина, он хороший человек. И барина отпустили.