Знание-сила, 2005 № 01 (931)

— Попробуйте-ка помешать художнику закончить начатую картину. Он ведь все равно будет писать: картина его мучает, образ не выходит из головы. Это тоже своего рода безумие. Проходит оно, лишь когда работа заканчивается. Такое бывает не только со мной, но и со всеми моими учениками. Единственное средство — автопортрет. Так можно выходить из любого кризиса и депрессии.

— Значит, пациент выздоравливает потому, что между ним и вами встает нечто третье?

— Троичная структура дает возможность лечить аутизм — патологическое одиночество. Про аутизм психиатры знают давно, но видят в нем симптом шизофрении. Некоторые даже вкладывают в аутизм оригинальное содержание. Дескать, больные грезят, живут в своем мире, им вроде бы даже по-своему хорошо. Да, и грезят, и видят свой мир, и не замечают реальности. Но патологическое одиночество — болезнь. Она порождает другие расстройства, и с ней надо бороться.

— Портретным искусством?

— Сначала давайте разберемся, что такое аутизм? Я предположил: в его основе — искажение, обеднение или утрата зеркального образа собственного «я». Говоря проще: человек одинок, потому что у него неправильное представление о своей внешности. Наши исследования показали, что такие нарушения есть у всех душевнобольных. Скажем, толстяк мнит себя худым, кому-то полностью изменили лицо в ЦРУ, другой не видит собственного уха в зеркале, третий утверждает, будто у него запали глаза. Бывает, больной вообще не узнает себя в зеркале. Значит — у человека нарушен диалог с самим собой. А поэтому — и с окружающими. У здорового человека внутренний диалог не прекращается ни на минуту.

Вы думаете, я сейчас разговариваю только с вами? А это не так. «Эх, Гагик, — постоянно говорю я себе. — Туг ты сформулировал неточно. Надо бы поправиться». И поправляюсь, уточняю. Я не могу даже прикурить сигарету, пока не получу согласие от Гагика Назлояна. Этого Гагика Назлояна я знаю с детства. В моем сознании он рос и развивался вместе со мной. Поэтому я мгновенно узнаю себя и в зеркале, и на старых фотографиях. Точно так же ведет себя любой здоровый человек.

Значит, главное — помочь больному завязать диалог с самим собой. Тогда общение с внешним миром наладится автоматически, и аутизм пройдет. А сделать это можно через реконструкцию утраченного образа себя. Для ранения такой задачи есть миллионы путей. Я предпочел портрет. Причем в реалистической манере. Но авангардизм тоже подойдет.

— Получается, вылечить шизофреника способен любой человек? Ведь слепить портрет в рамках наивного искусства под силу всем?

— Однажды ко мне пришел известный скульптор. Он хотел посмотреть, как лепит психиатр. Понаблюдал за процессом, решил помочь и сделал портрет пациентки за считанные минуты. Получилось, на мой взгляд, изумительно. Но у больной улучшения не наступило. И хотя работа скульптора была, бесспорно, хороша, через какое-то время я все же решил ее чуточку подправить. Буквально один волосок Пока подправлял этот волосок, заметил, что неплохо бы доработать еще одну деталь, еще одну, и еще, и еще... Словом, мы с больной доводили портрет еще год. И девушка выздоровела.

Если бы тот художник был врачом и провел не менее 150 сеансов, то наверняка вылечил бы ее. Дело здесь не в том, что скульптор справился с работой слишком быстро. Просто портрет должен продвигаться по мере улучшения состояния пациента. А это надо чувствовать. И подчиняться изменениям времени.

Когда начинается лечение, мы с больным меряем время не часами, а сеансами. Скажем, на первом сеансе слепили яйцо, обозначили контуры лица и взялись прорабатывать детали. Пациент смотрит, сравнивает. Но важно не то, что я делаю руками, а диалог, который возникает между нами в присутствии портрета. Я работаю, пока не почувствую, что исчерпал себя. Останавливаюсь. На мольберте — маска. Когда закончится второй сеанс, будет вторая, новая маска. Масок столько же, сколько сеансов. Их концовки улавливаются интуитивно. Количества сеансов не знает никто.

И так — пока работа не зайдет в тупик. Когда я понимаю, что в следующий раз нс смогу добавить в портрете ничего нового, наступают каникулы: месяца на два, а то и больше. За время каникул с больным происходит интересная метаморфоза. Его внутреннее пространство, которое раньше занимала болезнь, наполняется чем-то новым. Кажется — мистика, но после перерыва пациент приходит другим. Чтобы избавить человека от параноидной шизофрении, как правило, требуется два-три этапа. В редких случаях—больше.

— А сколько длится один сеанс?