Знание-сила, 2005 № 05 (935)

Как передают информацию от поколения к поколению? Повторением. Да вот беда: годами повторяя лозунги, приходим к омертвению формулировок, воспоминания теряют живость, их место заступают слова, слова, слова. Рассказ встает на место события, миф вытесняет реальность, ритуал заменяет живую действительность. Особенно там, где вступают в дело громадные массы людей и ворочаются государственные бронза и гранит. Нормальный путь от события до традиции описывается как тщетная попытка воспроизвести Неповторимое. Юное сияние в глазах уже недостижимо, его заменяют размахом и пышностью, приходя к церемониалу. Чувствительность оставшихся свидетелей к деталям постепенно уступает место общим соображениям целесообразности. Наконец, все затопляет бездушие формализма и двуличие официоза.

Таковы этапы мумификации коллективных ценностей. По закону Мэрфи: "От расширения к пресыщению, от пресыщения — к упадку". Нормальный путь любой военной победы в подобном ракурсе: от блеска незабываемого к формализации празднования. Затем приходят шаблоны почета. И олимпийское полузабвение. В конце концов, не вечна же инерция? Страны вновь заключают союзы, торгуют, нормализуется жизнь... Но налицо и иная тенденция. В качестве ценности при опросах позиция "победа в войне" в нашей стране вышла в лидеры. Почему?

Аномальность памяти о легендарной войне двойная. Имеются словно две версии войны — общепринятая и наша. В рамках мировой войны выделяют Отечественную, и она наше все. Мировая — камень преткновения для школьников. Средний ответ: началась то ли в 39-м, то ли в 40-м (дату капитуляции Японии не знаем, о действиях в Африке, Греции, о Сопротивлении, об участии Индии, о судьбе Италии информированность близка к нулю). Начало нашей — без запинки, а празднуем победу 9 мая. Тут мы оригинальны — остальной мир отмечает падение Берлина 8 мая. После того как Отечественная перестала быть отечественной в строгом смысле и привела к разделу мира, союзники повернулись друг к другу спинами, мстительно забыв о совместных действиях. В учебниках Запада война на восточном фронте долго была представлена общими словесами, как и в советских — действия на всех фронтах, кроме собственных. Обе половины коалиции по-детски обижались на незнание заслуг и потерь друг друга.

Так же двойственно подбивание итогов. За что вели войну Британия и США? Партийной идеологии СССР это было не совсем ясно: за "интересы", наверное. А идеологи свободного мира недоуменно пожимали плечами: два близнеца, фашизм и сталинизм, прервали намечавшийся было роман и рвут друг другу глотку. О сотрудничестве со Сталиным, о некрасивых предательствах Запад понуждала забыть новая логика ядерного противостояния. В суть проблем смотреть боялись все, хотя имели уникальный шанс в Нюрнберге. Однако у инициаторов процесса у самих рыльце было в пушку.

Западные державы войну закончили. Зарыли топор войны американцы и японцы, британцы и немцы. А мы? Примирением от нашего понимания войны что-то не пахнет. Причины лежат гораздо глубже различия политических систем: коммунизм внешне пал, а в России все осталось по-старому. Ветеранам до сих пор непонятна и неприятна мысль о немецких кладбищах на нашей земле. Ненависть тут или что-то другое — например, обида? Безымянные могилы своих государство забыло: розыском занимаются (и только с недавнего времени) малочисленные энтузиасты, которым не выделяют средств. В то время как на маневры, якобы воспроизводящие исторические битвы, а также парады, фейерверки и поддержание статуса Победы тратятся несуразно большие средства. А тем временем циничные потомки победителей растаскивают на цветмет свои монументы. Впору вспомнить философическое письмо Чаадаева, описывающее русское общество как отделенное от остального мира невидимой стеной инаковости.

Две в одной

До сих пор никто не принял обобщения, согласно которому та война была сочетанием сразу двух: освободительной войны (которая велась как государством, так и населением) и тайной гражданской. Вот где корень нашего особого подхода к войне и ее итогам. Не случайно же декларировалось: "В Великой Отечественной мы защитили социализм". Правильно. Читай: и отчизну, и строй.

Относительно ее хода массы в СССР питали кашицей, процеженной через сито лжи и героики. Каким плотным было сито, можно судить по тому, что обтекаемый роман Некрасова "В окопах Сталинграда" поколение моих родителей, за неимением лучшего, считало отдушиной. Отечественные книги о войне уж никак не превосходили по философской глубине, правдивости и гуманизму работы западных коллег: достаточно открыть Джонса, Мэйлера, Сарояна, позднего Экзюпери, Казака (литературы Германии и Италии — отдельный разговор). Около 20 лет в наших кинолентах немцы оставались "фрицами", лишенными человеческих черт, а из союзников нарисовались лишь французы из эскадрильи "Нормандия".