Знание-сила, 2006 № 01 (943)

Вот уже полтораста лет, как взгляд на происхождение человека служит чуть ли не главным — во всяком случае, самым заметным — камнем преткновения во всех отношениях между догматически религиозными и научными представлениями. Результаты недавних опросов позволяют сравнить оценки этой проблемы общественным мнением в США и в России

Согласно данным организации Гэллапа (ноябрь 2004 года, опрошена 1000 человек), библейский рассказ о происхождении человеческой жизни на Земле более правильным считают 57 процентов американцев, теорию эволюции — 33 процента. Но сохраняют популярность и более осторожные варианты суждений. Так, в октябре 2005 года 67 процентов из 800 опрошенных компанией "ЮС Ньюс" считали возможным верить и в Бога, и в теорию эволюции. Для совмещения несовместимых позиций уже давно используется идея "направляемой (божеством) эволюции". В ходе упомянутого выше опроса "ЮС Ньюс" ее принимают 30 процентов.

Образец для компромисса был задан в специальной энциклике папы Пия XII Humani generis, выпущенной в 1950 году. Католическая церковь не возражала против изучения вопроса о происхождении тела человека от других живых существ, но настаивала на божественном сотворении его души.

В нашем варианте "расколдованного" мира место для компромиссов и свободы личного выбора не приготовлено, поэтому человеку приходится метаться между крайностями, уступая "деспоту" господствующего обычая. По одному из наших опросов (август 2005 года, 1600 человек), 49 процентов россиян полагают, что человек сотворен Богом, а 26 — что он произошел от обезьяны. Мнения о сотворении придерживаются 45 процентов (против 31) молодежи 18-25 лет и практически столько же (46:32) — среди тех, кому сейчас от 25 до 40 лет, то есть кончавших советскую школу. Это значит, что "либеральный" путь формирования свободомыслия (и толерантности к чужим убеждениям) в ближайшем будущем останется маловероятным. А защищать музей Дарвина от налета каких-нибудь крестоносных фанатиков, может быть, и придется...

Григорий Зеленко

Смыслы науки и интересы общества

В самосознании журналистов научно-популярного толка есть один парадокс, с которого мне хотелось бы начать.

Не раз в беседах со своими коллегами по профессиональному цеху и даже с научными работниками мне доводилось слышать, что наша работа — это "перевод с научного языка на общечеловеческий".

Я с таким мнением согласиться не могу. Более того, оно представляется глубоко бессодержательным.

На мой взгляд, значительную долю труда людей, работающих в науке, занимают технологии. Как мне кажется, более 99 процентов общего объема времени, трудовых усилий и т.д. Начиная с мытья пробирок и кончая изобретением какого-нибудь нового циклотрона — это все технология. Центрифугирование, разработка новых методов анализа и установок к ним, приборы, позволяющие следить за работой нашего мозга, раскопки древних стоянок, поиск новых свидетельств об истории каких-либо народов или человечества в целом, новые методы клонирования млекопитающих и т.д. — все это технология (я специально смешал в кучу примеры из разных областей).

И именно этой поденной работе, то есть этой самой технологии посвящен практически весь массив текущих публикаций в научной прессе.

Так чем же, на мой взгляд, на самом деле реально занимается наука? В чем высший резон ее существования и высшие побудительные мотивы, двигающие ее создателей? Что приходится на долю какой-нибудь половины процента, остающейся от технологии?

Это — создание новых смыслов. А они постепенно так или иначе (через школу, книги, телевидение и т.д.) меняют картину мира, которая неизбежно существует в голове у каждого человека во все времена и необходима для целостности его самосознания и в качестве глубинных основ его. Значит, новые смыслы меняют и его самосознание.

Так вот, на мой взгляд, задача журналистов нашего цеха состоит в том, чтобы, вглядываясь в поденщину научной деятельности, находить — обнаруживать, сознавать, чуять (тут многие синонимы возможны) — именно то, какие новые смыслы созревают в современной науке.

Несколько примеров — разных и по калибру, и по содержанию.

Долгое время человечество (вернее, та его часть, которая размышляла об этом) осознавало себя живущим в мире, основу которого составляла ньютоновская Вселенная. Потом, в начале XX века, пришел Эйнштейн, несколько позже возникла квантовая механика, и в результате облик Вселенной, а значит, и картина мироздания в нашем сознании в принципе изменились. Сейчас — в результате буквально шквала открытий, начавшихся десятилетие-иолтора назад, — картина Вселенной вновь стремительно меняется. Откликаясь на события в физике космоса, журнал "Знание — сила" завел регулярную рубрику "Накануне большого слома", имея в виду, что прорыв в осмыслении новых данных о нашей Вселенной может произойти в любой момент. И тогда неизбежны перемены в картине мироздания.