Знание-сила, 2006 № 01 (943)

Я его читаю уже лет 25-30, не меньше. Он был мне интересен всегда и по сей день. У меня с ним много общего.

Я работаю в Институте кристаллографии, но я не классический кристаллограф. Я веду рентгеноструктурный эксперимент на кристаллах в лаборатории структуры белка. Мы исследуем строение молекул белков, то есть, по существу, занимаемся молекулярной биологией. Молекулярная биология, изучающая строение живых молекул, вынуждена обращаться к кристаллографии, потому что единственный способ, которым можно узнать строение белковой молекулы, — это рентгеноструктурный анализ. Поэтому мы работаем в контакте с институтами сугубо биохимического толка: институтом молекулярной биологии, институтом биохимии, институтом биоорганической химии, с соответствующими кафедрами на биологическом факультете МГУ. Все это — круг учреждений, которые занимаются молекулярной биологией. Всем им нужен рентгеноструктурный эксперимент. Его-то и проводим мы.

Моя специальность — на стыке разных биологических дисциплин, она как бы связывает их. Строение науки вообще можно уподобить песочным часам: сверху — нечто 01ромное, которое переходит в тоненькое горлышко, а потом снова расширяется. Наверху— проблематика, внизу — наша интерпретация знаний. Но изучение природы вещей всякий раз должно пройти сквозь узенькое горлышко эксперимента. В нашем случае это — кристаллография белковых молекул.

Журнал "Знание — сила" занимается тем же самым: связывает воедино самые разрозненные вещи. Он тоже — в горловине часов. И это безумно интересно.

Я занимаюсь получением дифракционной картины от кристалла. Конечно, можно было бы замкнуться на своей узкой специальности и считать, что этого достаточно. Но в какой-то момент я понял, что для того чтобы успешно делать свое узкое дело, важно иметь некоторую широту понятий и представлений о жизни вообще. И вот эту широту представлений я пытаюсь составить самыми разными способами. В том числе и читая "Знание — силу".

Мне, который совершенно далек по своей профессии от философии, от космогонии, очень интересно читать в "Знание — силе" статьи, посвященные этим как будто совершенно "не моим" наукам. И написано это так, что я это понимаю.

У меня вообще были разные периоды в жизни: в какой-то момент я подружился с альпинистами и ходил в горы, потом лазил со спелеологами по пещерам, потом три года ездил с археологами в экспедиции. Это было очень интересно и до сих пор помогает мне в жизни.

Моя основная специальность — инженер. Я 1932 года рождения, ходил в школу во время войны. После войны было голодно, и я, как только было можно, перешел в школу рабочей молодежи и устроился работать в институт, который сейчас называется институтом электроэнергетики. Там я подружился с физиком Левой Фейгиным — его туда распределили как выпускника физфака. Я получил в заочном энергетическом институте специальность инженера-электрика, ушел служить в армию. Тем временем в первом крупном еврейском погроме Леву выперли из института электроэнергетики.

Вернувшись из армии, я снова начал общаться с Левой. Оказалось, что он стал заниматься рентгеном. Тут я узнал, что рентген существует не только в медицинском кабинете, но еще и в науке, и с Левиной помощью в 1964 году перебрался в кристаллографию. С тех пор я перестал быть инженером. Защитил диссертацию по физико-математическим наукам и стал рентгенщиком. В институте электроэнергетики мне приходилось заворачивать гайки, спаивать проволочки, ковать что-то железное... Когда я пришел сюда, в физический институт, в лабораторию, которая занимается связью с биологией, оказалось, что я уникум, потому что благодаря своему прошлому умею ковать железо и заворачивать гайки. А здесь этого не умеют. Поэтому я сразу стал очень нужным человеком. Я до сих пор объединяю эти два начала: с одной стороны, интерес к науке, к физике и молекулярной биологии, с другой — практические навыки, которые получил когда-то. Пожалуй. я в этом смысле — не совсем типичное явление.

Кроме того, у меня был довольно большой период, когда я был связан еще и со школой: в школе, где учился мой младший сын, я преподавал естествознание. Когда я туда пришел, у них были учителя русского языка, физкультуры, фольклора, пения, арифметики... — но никто не учил естествознанию как таковому: не показывал детям природу как целое. В природе масса всяких интересных вещей, но нужен объединяющий взгляд, прежде чем начнется изучение частных дисциплин. Вот я несколько лет и занимался этим с ребятами. Мне вообще жаль, что не существует журнала. даже, пожалуй, нескольких журналов, — для l-2-го классов, для 3-4- го, 5—6-го... с идеологией "Знание — силы", но держащих уровень, соответствующий ребятне. Я не стану вам советовать завести в журнале страничку для маленьких детей — здесь есть тонкости, должен быть человек, который мог бы этим эффективно заниматься. Но чего-то такого очень не хватает.

Пожалуй, я вообще ничего не стал бы менять в журнале. Я бы хотел, чтобы он остался таким, какой есть.