Знание-сила, 2006 № 02 (944)

В индивидуальном развитии человека процедурная память также появляется раньше декларативной. Пользоваться горшком младенцы учатся задолго до того, как начинают говорить предложениями. Обычно люди не помнят событий, случившихся с ними в младенчестве и раннем детстве, первые воспоминания появляются между двумя и тремя годами. В первые два года человек учится пользоваться своим телом, суждения ребенка о вещах ограничиваются тем, что он может с ними сделать. Дети, начинающие ходить, могут запомнить предметы, удерживать в памяти места, где с ними происходили приятные или неприятные вещи, но дологический уровень их мышления делает их не способными, по выражению Пиаже, "к связному соотносительному рассуждению". Недаром высшие животные в экспериментах обнаруживают уровень рассудочной деятельности, сопоставимый с уровнем 2-3-х- летнего ребенка. Процедурная память, присущая как им, так и маленьким детям, позволяет достичь примерно одинаковых результатов.

Декларативная память появляется позже, вместе с человеческим языком. Сейчас постепенно становится общепризнанной точка зрения, что язык — это наше, человеческое врожденное свойство. Лучшее доказательство этого — наличие "критического периода", в течение которого происходит становление человеческой речи в контакте с ее носителями. Многие врожденные программы поведения требуют "настройки" и "шлифовки" в индивидуальном развитии. Щенки, отнятые от матери в слишком юном возрасте, часто не в состоянии нормально спариваться, если лишены игр со сверстниками — они "знают", что нужно делать, но "не знают", с какой стороны. Кошка учит котят приемам охоты, хотя стремление догнать и ударить лапой у них врожденное. Точно так же младенцы всех народов лепечут, издают звуки, присущие не только их родному, но и всем человеческим языкам. Становление фонетики и грамматики родного языка происходит в контакте с его носителями, но на врожденной основе. Лишенные общения с людьми дети, возвращенные в общество после прохождения критического периода, не способны к освоению нормальной человеческой речи.

Они овладевают запасом слов на уровне трехлетнего ребенка, а регистрация мозговой активности показывает, что их речь имеет одну особенность. В то время как в норме речь — функция левого полушария, у детей-"маугли" ее обеспечивает правое. По предположениям психолингвистов, для нормального становления функций левого полушария требуется овладение языком — если в надлежащее время этого не произошло, соответствующая область коры головного мозга может подвергнуться функциональной атрофии.

Речь, таким образом, конечно, "наше все". Но кроме нее у нас есть и много общего с другими животными - эмоции, процедурная память, способность к научению, и у всего этого есть биологическая основа Кстати, вряд ли даже для речи эволюция завела какой-то совсем особенный нейрофизиологический субстрат: в соответствующих зонах коры левого полушария человека во время слушания или произнесения речи все равно наблюдается электрическая активность, свойственная всем нервным процессам.

Естественно, человеческое сознание несводимо к физиологии. У психологии есть свой предмет — человеческая психика, а у нейробиологии свой — нервная деятельность. Как таковой общей теории человеческого интеллекта и психики пока не существует, однако кое-что для объединения психологических и биологических фактов уже делается. В первую очередь, подвергается пересмотр представление о том, что нервная клетка — нейрон — это просто проводник сигналов в ответ на раздражение. Еще со школы мы знаем, что нервной ткани свойственна возбудимость и проводимость. Однако большой вопрос: зачем в нервной системе столько медиаторов — веществ, необходимых клеткам для передачи сигнала с одной клетки на другую, — остается открытым. Действительно, если медиатор нужен клетке только для передачи сигнала на другую клетку, вполне хватит и одного такого вещества. Новая концепция предполагает, что нейрон, как и всякая клетка, — маленький организм со своими потребностями. И возбуждение нейрона — его реакция на то, что какого-нибудь медиатора клетке не хватает, что клетка не находится в равновесии со своей микросредой. Такое рассогласование нервной клетки с ее микроокружением заставляет ее искать пути решения проблемы, передавать электрический импульс. После того как импульс передан и достиг цели, нейрон получает нужный ему медиатор и "всем доволен". Получается, согласно этой модели, что нейрон — "заинтересованный участник", а не бездушный исполнитель нервного процесса. Если в течение долгого времени решить задачу не удается, нейрон находится в постоянном дискомфорте и может даже погибнуть — на этом явлении, возможно, основан один из механизмов депрессии. Исследования показывают, что длительное нерезультативное поведение вызывает массовую гибель нейронов, отмечающуюся также при депрессии.

 Высоко сижу, далеко гляжу — мозг все видит