Знание-сила, 2006 № 03 (945)

В последнее время много говорится о проблемах мигрантов. Одной из приоритетных задач российских властей могло бы стать всяческое облегчение миграции в нашу страну молодых ученых и специалистов из стран «третьего мира» и стран СНГ для работы в академических и научно-исследовательских учреждениях. Мы должны «вербовать» в других странах молодых физиков, биологов, компьютерщиков, заниматься их селекцией, как делают это в американских университетах, как вербовали молодых специалистов в Европе при Петре I или Екатерине Великой.

Разумеется, для этого надо вкладывать в науку серьезные деньги. И тогда крупнейшие университетские города России могли бы стать центрами развития науки «третьего мира», а учеба или работа в них — пределом мечтаний для молодых людей из Индии или Киргизии, Эфиопии или Боливии, Южной Кореи или Сербии (в понятие «третий мир» я не вкладываю ничего уничижительного; оно объединяет все страны, лежащие за пределами Северной Америки или Европейского Союза). Москва, как некогда Константинополь, должна стать «оплотом учености в варварском мире», великим культурным центром, объединяющим вокруг себя сотни народов, — своего рода «священным городом Евразии», ее «духовной столицей». У нашей страны это единственный шанс остаться сверхдержавой, без чего с петровских времен кажется немыслимым само существование русских людей — этой громадной общности, собранной по сусекам евразийских просторов.

Как тут не вспомнить Льва Аннинского: «Империю строят не „русские“. Русскими они становятся по ходу и в результате строительства Империи. А строят ее все, кто хочет: славяне, тюрки, финны, кавказцы. А также эстонцы, латыши, литовцы и тувинцы».

До тех пор, пока сотни тысяч талантливых людей со всех концов Земли не захотят приезжать в Россию, чтобы учиться здесь и работать в самых наукоемких, элитных отраслях, до тех самых пор Россия будет прозябать, превращаясь в какую-то зону, куда свозят на временное поселение бомжеватых строителей со всех концов СНГ.

Если мы хотим стимулировать рост российской экономики, повысить конкурентоспособность России, то нам надо вкладывать больше средств в науку — в образование и систему повышения квалификации, в развитие новых технологий и инновационную деятельность. Только нормальное финансирование поможет выиграть «войну технологий», войну, где победители причисляются к «золотому миллиарду», а население побежденных стран обречено десятилетиями распродавать наследие потомков — имеющиеся в стране сырьевые ресурсы — и, несмотря на тотальную распродажу, по-прежнему нищенствовать. В истории такие страны остаются лишь материалом для новых империй, которые построят те, кто придут владеть этой землей. В гонке «научно-технических достижений» — в этой новой «холодной войне» — нужно ориентироваться на лидеров и учиться у них, как когда-то царь Петр — у шведов.

Учиться придется, кстати, опять же у шведов. В США выделяется на научные исследования 2,7 процента валового национального продукта в год, в Японии — 3 процента, в Финляндии — более трех процентов, а в Швеции — даже 4,27 процента (подобные сведения были озвучены летом 2005 года). В абсолютных цифрах впереди, естественно, США — 315 миллиардов евро. В Европе инвестиции в науку заметно скромнее: 52 миллиарда евро — в Германии, 33 миллиарда евро — во Франции, 30 миллиардов евро — в Великобритании.

Пока же в России, как и в большинстве стран Европы, наука кажется многим чем-то вроде слабого утешения для тех талантливых людей, кто органически не способен реализовать себя в бизнесе. Музейные ценности ее любопытны, но настоящая жизнь кипит в стороне от лабораторий и обсерваторий. Экономика — вот поле боя, где проверяются способности человека. Роль жалкого просителя, обивающего пороги кабинетов в поисках спонсоров, инвестиций и грантов, — дело неудачника.

Наука оказалась на периферии интересов общества. По оценкам немецкого журнала «Р.М.» более 90 процентов людей в промышленно развитых странах мира являются «в научном отношении неграмотными людьми». А ведь наука была, пожалуй, едва ли не главным вкладом западных цивилизаций в сокровищницу достижений человечества. Нынешняя стагнация науки предполагает отказ от традиционно европейского критического любопытства к окружающему миру, угасание интереса к мирозданию, своего рода опасный симптом старения цивилизации, ее неспособность удерживать обретенное и развивать достигнутое.

По признанию словенца Янеша Поточника, возглавляющего комиссию ЕС по научным исследованиям, даже в благополучной Европе большинство людей не видит прямой связи между развитием науки и способностью государства успешно конкурировать на международной арене, а также умением ее руководства обеспечить высокий жизненный уровень своего населения и высокие экологические стандарты. Вот только плохи дела в стране, где разучились думать о перспективе. Нынешние китайские власти, например, готовы ждать отдачи от вложений в науку через десятилетия (см. «Знание-сила», 10/2005).