Знание-сила, 2006 № 05 (947)

Он шел к остановке, каждую секунду проверяя карточку в нагрудном кармане — перо Жар-птицы, которое теперь так страшно упустить, потерять, найти горстку пепла вместо огненного лепестка удачи... Пусть, — решил Игорь-Джек. Пусть будет, как будет. Если ничего не получится с этой работой, он все равно уговорит Мону встретиться. И пусть она будет какой угодно — столетней старухой?.. Ведь остаются еще разговоры, молчание, одинаковые сны. Пусть невозможна та жизнь, о которой они мечтали; но возможно что- то другое. Настоящее прикосновение рук. Взгляд в живые глаза. Голос. Смех.

Не так уж и мало... Не мало—для чего? Для счастья?..

Смерть в сенсорных шлемах он оставит на крайний случай. Тот, старый волк в фильме, не захотел умирать в своей клетке. По крайней мере, он умер на дороге к свободе.

Только... только была разница. Игорь-Джек знал, что того леса, к которому ему хотелось бежать, на самом деле, нет...

Первая маршрутка пролетела мимо. Вторая притормозила, но водитель не спешил открывать дверь. С сомнением покосился на потрепанную одежду и дешевую прическу Игоря- Джека. Постучат ногтем по стеклу, над табличкой, где было отпечатано крупно и отчетливо — чтобы пассажир не мог притвориться, что не разглядел — "Оплата при вдохе". Игорь- Джек торопливо кивнул, на секунду увидев себя со стороны — снисходительным взглядом водителя. Он уже почти жалел о том. что не пошел пешком. Водитель помедлил — Игорь- Джек с трудом удержался от позорного бегства — и дверь бесшумно поползла в сторону.

Сиденье было мягким, салон — полупустым. Задержав дыхание, Игорь-Джек стянул свою маску со старенькими, уже почти не работающими фильтрами. И, наконец, вдохнул — очень медленно и опасливо. Как гурман, вынужденный питаться скудно и скверно, спустя много лет пробует любимое раньше блюдо. Не пропал ли вкус? Не слишком ли приукрасило воображение за все эти годы — то, чего не было?

Воздух был прекрасен. Свежий и прохладный. Спустя некоторое время — когда маршрутка уже набрала высоту — стала ощущаться еле заметная примесь бензина и машинного масла. Но по сравнению с тем, чем Игорю-Джеку приходилось дышать в последнее время, это было сущей ерундой. Он прикрыл глаза, думая о запахе фиалок, которым пахли волосы Моны и о свежести морского ветра.

Окончание в следующем номере

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН

Эдуард Вирапян

Лестница в небо

Сергей Параджанов.

Дремлющий дворец. СПб; "Азбука", 2004.

Сергей Параджанов, безусловно, был одним из тех. на ком держалась слава кинематографа прошлого века. Пожалуй, нет другой личности в истории кино, которая смогла и создать, и решить столько проблем.

За годы после смерти Параджанова—он умер в 1990 году в возрасте 66 лет — вышло немало фильмов и книг о нем. Но это издание составлено по текстам Параджанова, которые легли в основу его знаменитых фильмов. К нему; как ни к кому другому, можно отнести библейское "В начале было слово"), потому что Слово стояло у истоков кинематографа Сергея Параджанова. Однако, несмотря на очевидность этого, он своим творчеством утверждал, что в начале было кино,

— рядом с канонизированным словом он создавал нечто такое, что должно было быть равным ему, о чем Виктор Шкловский писал: "Ты должен существовать, должен показать, что нет распространенного кадра, а есть живописный кадр, и что нет в кино краски, а есть в кино фактура".

Эти слова были сказаны в середине 70- х годов, когда Параджанов находился в местах лишения свободы. К тому времени канули в прошлое мечты о постановке фильмов по уже написанным им сценариям "Слово о полку Игореве", "Чудо в Оденсе" (о Г.Х. Андерсене), "Маленький принц" (по Экзюпери), "Тарас Бульба", "Хаджи Мурат", "Давид Сасунский" (по армянскому эпосу) и другие. Но осталось Слово.

Параджанов умел превращать слово в зрелище. Что здесь сильнее, что к чему привязано — слово к изображению или изображение к слову? Казалось, для Параджанова не должно быть ничего важнее и значительнее действия в кадре, но не менее точно, кропотливо и изысканно он работал со словом, наряжая и отправляя его в путь. Текст у Параджанова — особый. Это могут быть лишь знаки, намеки

— оборванные или завершенные, как краткие сообщения: "Кипел ледяной поток... В кипящем ледяном потоке плыло бурое длинное перо... Тамара боялась черных и лиловых мокрых буйволов. Пахло мокрыми белыми лилиями... Пахло!". Знаки, сообщения, но имеющие вместе с тем глубокий и организованный подтекст.

Параджанов был вдохновителем, создателем, игроком и владельцем особого пространства. созданного им, это — "Тени забытых предков", "Саят-Нова", "Цвет граната", "Легенда о Сурамской крепости". "Ашик-Кериб", где язык подтекста принял язык движения его мыслей. Будучи исключительно лаконичным на бумаге, он оставался таким же и на экране. И это в век, когда культивировалось слово, в век его торжества он вернул нас к первозданию — молчанию. И оказалось в тишине лучше слышно, ибо она — голос Вселенной.