Знание-сила, 2006 № 06 (948)

— Ах, мерзавец! — возмутился Павел. — Небось развратные французские книжки почитывает. Изъять у купца все свечи и запретить покупать впредь. Пусть сидит в темноте. Анониму отписать; такими прошениями неуместно отнимать драгоценное время государя.

Здесь Павел I принужден был оторваться от разбора бумаг. Приближалось время парада.

Войска в этот день, напуганные предыдущими разносами, старались вовсю. Полки шли церемониальным маршем, высоко подымая носки зеркально начищенных сапог. Флигельманы зычным голосом повторяли команды, вызывая приятное уху императора сотрясение воздуха. Офицеры при прохождении подпрыгивали, ловко балансируя экспантами. Сердце Павла смягчилось. Как ни старался он найти нерадивых, оных не было.

— Благодарю! — прослезился царь. — Благодарю, господа офицеры. Ведь можете, ежели захотите.

После этого Павел уселся в открытую коляску и отбыл во дворец.

Погода стояла прекрасная. Солнце, подчиняясь полуденному выстрелу с Петропавловской крепости, застыло высоко над головой. Проезжая часть была выметена, деревья не теряли листьев и не были обеспокоены сквозняком, которого Павел не терпел. Редкие обыватели, завидя царский эскорт, еще издали обнажали головы и кланялись. Будочники, поблескивая ровными рядами казенных пуговиц на мундирах, вытягивались у полосатых будок. Во всем чувствовался приятный чувствительному сердцу императора порядок и чинопочитание.

— Ваше величество, — тихо произнес генерал-губернатор Петербурга Архаров, — долгом своим почитаю доложить о следующих происшествиях, замеченных во вверенном мне граде. Купец третьей гильдии Печников...

— Знаю, знаю, — отмахнулся Павел. — Уже отданы распоряжения...

Генерал-губернатор испугался. Получалось, что кто-то опередил его, показав свою старательность и проворность. Ощущая близкую немилость и опалу, бедный Архаров переменился в лице и даже как будто поседел париком. От проницательного царского взгляда не ускользнули эти изменения.

"Вот что значит желтый ящик, — довольно подумал он. — Раньше должностных лиц все узнаю. То-то теперь они забегают, учреждая порядок. ящик — мое око!"

— Продолжим! — бодро приказал император, усаживаясь в жесткое кресло в своем кабинете.

Секретарь с тихим шуршанием развернул очередное послание и прочел:

— Бьют челом дворовые люди Аксаковых. Просят освободить от тиранства господ, кои их бьют и истязают, умучив трех человек до смерти.

Павел испепеляюще посмотрел на секретаря:

— Экая дерзость! Жаловаться на господ! С порядком и законом несовместима эта просьба. Потому поступить по указу моему, челобитчиков, как закостенелых злодеев, бить кнутом и отправить на вечное жительство в сибирские города.

— Доброжелатель пишет: на ярмарках и торжищах в балаганах устраивают представления, подрывающие устои государства, как-то: высмеивают чиновников, священнослужителей и даже генералов. Надобно запретить эти возмутительные зрелища.

— Как умно и благонадежно! — восхитился Павел. — Сразу видно — здравомыслящий человек. Но перестарался от усердия, перестарался. Мы не Азия какая. Повелеваю впредь для устроения прочности на всех зрелищах присутствовать частным приставам. Читайте дальше.

После этого и произошло то досадное недоразумение, которое навсегда пресекло единение императора с народом. На белом поле следующего прошения крупным почерком с возмутительными завитушками было выведено всего одно слово: "Дурак".

Секретарь запнулся и побледнел.

— Что же ты, читай!

— Не могу, — сотрясаясь всеми членами, с трудом вымолвил секретарь. — Не могу, ваше величество, язык не поворачивается.

Павел вскинул брови. Непослушание? Рука привычно потянулась к оттопыренному буклей уху секретаря. Потрясенный секретарь принял сей жест как поощрение и вложил дерзкое послание в руку императора вместо своего уха. Павел приблизил бумагу к глазам и, шевеля кирпичными губами, несколько раз перечел написанное:

— Кто дурак? — наконец произнес он.

— Не могу знать, ваше величество, — пролепетал секретарь.

— Я спрашиваю, кто дурак?!

Последовала немая сцена.

Приказ был на редкость короткий и энергичный: "Сыскать мерзавца". Архаров в припадке верноподданнического чувства усилил его: "Сыскать мерзавцев". Поручик Засекин, поставленный с капральством в засаду около желтого ящика, понял его так: хватать всех и не выпускать. В течение дня было выловлено двадцать человек разного звания, осмелившихся опустить бумаги в ящик.