Знание-сила, 2006 № 06 (948)

В течение десятилетий советские люди пребывали в иллюзии, что Академия наук может все. Что уж если наши ученые атомную бомбу создали и человека в космос запустили, то стоит им засучить рукава и получить задание[* И — добавил бы я, глядя из прошлого в настоящее, — финансирование. Тогда о деньгах мало кто думал и говорил, эта тема считалась даже как бы неинтеллигентной.] — и телевизоры, конкурентоспособные с «сони», сделаем, и автомобили более сверхпроходимистые, чем «Джип», и вообще все на свете — только прикажи!

Это была иллюзия, разумеется. Изучение законов природы и даже посылка ракеты на Луну, ни о дизайне, ни о маркетинге, ни о стоимости которой никто серьезно не думал, — совсем не то же самое, что сделать миллион магнитофонов или кастрюль, которые бы покупали в Англии и США. Потому что от прототипа, основанного на новом принципе, до продукта, конкурентоспособного на мировом рынке, дистанция огромного размера. Конкурентоспособный продукт должен иметь и дизайн, и надежность, и технологию массового производства, и маркетинг — и при этом выигрывать у конкурентов, занимающихся тем же, а нередко имеющих значительно больший опыт, имя и денежные ресурсы, чем твоя родная компания.

Над новой моделью кофеварки в приличной фирме и то работает коллектив специалистов самых разных специальностей. А о высокотехнологичных продуктах и говорить нечего - их создают огромные коллективы, в которых ученые не являются даже первыми среди равных. Не последними, конечно, но просто членами коллектива. И это правильно. Не случайно в фирмах США и Западной Европы в отделе research and development первому, как правило, выделяется в несколько раз меньше средств, чем второму. Но у нас-то было не просто обратное соотношение, а катастрофически обратное! Наука мирового уровня в Советском Союзе была, а технологий, создающих конкурентоспособные на мировом рынке продукты — по сравнению с масштабом страны и ее научным потенциалом, —не было вовсе.

Уяснив это, давайте уясним и другое: в Советском Союзе была Академия наук. Не лучшая в мире, конечно (легенда о том, что наша наука лучшая в мире, такой же миф, как и то, что Ладыгин — изобретатель электролампочки, а братья Черепановы — изобретатели паровоза), но вторая в мире, безусловно, вторая! — что тоже чрезвычайно почетно. Однако, как ни парадоксально, в Советском Союзе никогда не было сравнимой по уровню с наукой системы использования ее результатов в технологии. Спутники и танки не в счет — это не продукты, предназначенные конкурировать в магазинах, они создавались с иной целью. И за ценой никто не стоял: сколько стоили, столько стоили. И дизайн никого не тревожил. И маркетинг. И организация гарантийного обслуживания по всему миру не волновала.

Таким образом, наука у нас была превосходная, а технологии, если не говорить о связанных с обороной, — более отсталые, чем в средней европейской стране. Почему так получилось? Несомненно, создание теории и даже уникального прототипа намного дешевле, чем создание индустрии чего-либо. И, кроме того, весь акцент делался на создании вооружений. На конкурентоспособные продукты массового потребления никто не обращал внимания, да и жили мы, как на острове, и конкурировали только с самими собой. Пока границы были на замке, отсутствие технологической базы мирового уровня в России было не очень заметно. Но теперь, когда двери страны открыты и замки с границ сняты, оказывается, что российских товаров ни в каких магазинах Европы, торгующих чем-либо, сегодня практически вообще нет. Вдумайся в это, высокочтимый читатель. Ведь это очень и очень серьезно.

Как же случилось, что в России не оказалось технологий, конкурентоспособных на мировом рынке? Неужели большевики были такими идиотами, что не понимали необходимости их создания? Два разговора объясняют этот феномен. Один состоялся много лет назад между мной и заведующим кафедрой, куда я попал после аспирантуры, когда представил ему мой первый проект, рассчитанный на получение финансирования.

«Вы все очень хорошо написали, — сказал он. — Я хотел бы сделать только одну поправку. Вот вы начинаете каждый пункт со слов: „На этом этапе будет сделано“. Замените „будет сделано“ на „исследование возможности“. А в остальном все очень хорошо».

И, перехватив мой вопросительный взгляд, добавил:

«Запомните на всю жизнь. Проекты должны писаться так, чтобы отчет об их успешном завершении можно было написать в любой момент».

Прелесть какая! То есть, например, вместо «Полета на Марс» — «Исследование возможности полета на Марс». Первое нереально, вторым можно продолжать заниматься вечно и отчитаться в любую микросекунду. И так работала вся страна... Кстати, финансирование мы получили.