Знание-сила, 2006 № 10 (952)

Возьмем науку. Если не считать областей, основательно подпитываемых научно-исследовательскими грантами, например, связанных с изучением рака или СПИДа, а также с тем, что в смягченной форме принято называть "национальной обороной", ученые следуют только своим весьма специфическим интуициям и дистанцируются от насущных забот общества. В университетах и академиях преподавание наук и научные исследования поделены множеством перегородок на отдельные дисциплины, безотносительно к тому, имеют ли последние отношение к чему-либо во внешнем мире. Большинство ученых далеки от забот рядовых граждан и потеряли контакт даже с теми своими коллегами, которые работают в других областях.

Современные деятели искусства оторвались от действительности в еще большей мере, чем ученые. Художники творят в разреженной атмосфере студий, куда не дозволено проникать ни газетам, ни телевизионным программам, ни вестникам повседневной жизни. Историки искусства оценивают его так, как будто оно развивалось исключительно по своим собственным законам, — законам, установленным гениальными художниками и изменяемым только другими столь же гениальными художниками. Теоретики искусства анализируют его как отношение между художественным "объектом" и индивидуальным "потребителем", а критики настолько поглощены техническими деталями и стилем, что редко нисходят до обсуждения того влияния, которое искусство оказывает на общество, и отношения искусства к реальности. Высокое искусство порвало узы, связывающие его с популярным и, за редким исключением, предоставило последнему полное право решать вопросы социальной значимости.

Как ни странно это может показаться на первый взгляд, искусство было и продолжает оставаться столь же мощным действующим началом, как и наука.

Организованная религия столь же погружена в себя, как и специализированные области современной науки и изолированные друг от друга области современного искусства. Церкви, храмы и синагоги больше озабочены тем, как сохранить собственную целостность и одолеть противоборствующие религиозные группировки, чем попечением о душе своих собратьев по вере. Религиозные распри и местничество, регионализм все еще накладывают свой негативный отпечаток на практику главных религий. "Священные войны" все еще могут вспыхивать между "правоверными" и "неверными". Узколобое соперничество — прекрасная питательная среда для разжигания вражды — порождает конфликты и насилие во многих частях земного шара.

Образование не виновато, если упускает из виду социальную значимость преподаваемых дисциплин. Его вина состоит в том, что оно серьезно отстало, доводя до учашихся знания и идеи, создаваемые ведущими учеными, художниками и гуманистами современности. Учебные заведения действуют так, словно мир может быть четко разделен на независимые и суверенные нации-государства — на "мою страну" и на остальной мир. Кроме того, они согласно категориям науки XIX века делят системы знаний исходя из картины мира, разделенного на физическую реальность, мир живого и сферу человеческих целей и действий. Возникающее в результате деление культуры на научно-технологическую, социогуманитарую и гуманистически-духовную делает совершенно невозможным целостное мировоззрение. Погруженные в свои узкопрофессиональные проблемы, "специалисты" не могут проникнуться пониманием эпохальной роли науки, искусства, религии и образования.

Наука и технология, равно как и искусство, образование и религия, не создавали умышленно нынешнюю невыносимую ситуацию. Но даже если вина лежит не на них, они должны нести ответственность за создавшееся положение. Сообщества технологов, ученых, деятелей искусства, религиозные объединения и те, кто трудится на ниве просвещения, должны отринуть свои узкие интересы и приложить усилия ради построения нового, более гуманного и пригодного для жизни мира.

Аурелио Печчеи, итальянский промышленник и основатель Римского Клуба, в свое время точно указал проблему, заявив, что именно сегодня, когда человечество находится в расцвете своих сил, ему недостает мудрости, чтобы найти этим силам достойное применение. Современные лидеры отнюдь не стремятся вызвать коллапс нации или корпорации с помощью некой глобальной травмы. И все же их усилия иногда приводят именно к таким результатам. Примером тому может служить Китай.