Знание-сила, 2007 № 02 (956)

И буду я, как та старая дама, знакомая моих родителей, решившая развлечь юную гостью семейным альбомом: пока родители сплетничали обо мне со своими друзьями, я старательно изображала интерес к чужим лицам, лишь временами выхватывая странные детали одежды или интерьера. Нет уж. И я засунула пачку фотографий на уже разобранную полку.

На следующей полке стояла книга И.Разумовой «Потаенное знание современной русской семьи». Какое «потаенное» — магическое? Что может быть магического в современной семье, живущей в современном панельном доме?

В содержании — интерьер, семейные реликвии. и семейные фотографии. Семейные фотографии как самостоятельный предмет научного анализа, а не как иллюстрация к биографии знаменитости?

«Существуют определенные изобразительные каноны семейных фото. Идеальная семья, воплощенная в иконографическом образе.» Цитата из П.Флоренского: «Всякий фасовый портрет композиционно относится к разряду икон.»

Вспоминаю свои фотографии, фото из альбома родителей — и, правда, позы одни и те же, канонические. Портрет — всегда фас, и если снимок не случайный, к съемке особо готовятся: ищут самый выигрышный ракурс («не снимайте меня снизу!»), пытаются впасть в возвышенную задумчивость. Канон парной фотографии: мужчина стоит, положив руку на спинку кресла, на котором сидит женщина. Парный портрет — головы, склоненные друг к другу. Молодые родители с ребенком на коленях матери (Богоматерь с младенцем!). Современный трафарет: ребенок — в центре, по бокам — старшие.

У меня есть фотографии совершенно не канонические: случайные, специально игровые; от той, на которой я высовываю язык, до коллективного подражания походке Майкла Джексона — но они в явном меньшинстве. Выходит, совершенно об этом не думая, мы воспроизводим изобразительный язык икон.

П.Флоренский: «В замысел художника должна входить идеализация изображаемого, возведение его к божественной норме, к Божьей мысли в нем». Действительно, если уж оставлять свой портрет на вечные времена, стоит фиксировать лучшее, а не худшее в себе. Фотографии идеализируют отношения в семье, атмосферу дома. И. Разумова приводит слова восемнадцатилетней Юлии из Петрозаводска о своей бабушке: «Очень долго она может смотреть на фотографию, где запечатлен дом в деревне и на летней веранде за круглым столом сидит она с мужем, дочь, сын и я». Но точно такая же фотография есть в альбоме моих родителей! Этот канон, наверное, перекочевал в кинематограф именно со старых фотографий, а потом был укреплен и поддержан кинематографом. Картинка прочно срослась с представлением о счастливой дачной жизни, и, наверное, мои внуки будут так же пить чай за круглым столом на веранде, подсознательно воспроизводя канон не только для фотографии, а просто — для себя.

Фотография сама становится частью «канонического» интерьера: «Портреты и фотопортреты близких, парные и индивидуальные, выступают в роли фамильных икон. В первую очередь это касается изображений старших и умерших родственников. Размещение портретов в доме подтверждает их культовое назначение. У верующих портреты занимают постоянно место справа от фамильных икон. Традиция «убирать» иконы вышитыми полотенцами была перенесена на фотографии».

И дальше: «Фотопортреты вывешивают «в большой комнате», «на самом видном месте», у кровати — в изголовье или так, чтобы на них падал взгляд при пробуждении. Эта традиция очень живуча, несмотря на то, что время от времени «выходит из моды». Почти в каждом сельском доме висит парный свадебный портрет довоенных лет. Размещаясь в рамке под стеклом, часто соседствуя с картинками- вырезками и открытками, фотография образует особый тип текста — «фотоиконостасный».

И. Разумова пишет о современном сельском доме; я думала, что все это в далеком прошлом. Но я видела в нескольких домах точно так организованный интерьер с фотографиями, правда, без полотенец: хозяева обустроились в стиле «ретро».

Это знание о семейных фотографиях не слишком очевидное, но и не потаенное и уж совсем не магическое. В книге есть и про магию.

Люди из первобытных племен Австралии, Африки, Латинской Америки, когда до них добирались вооруженные новейшей техникой антропологи, категорически отказывались фотографироваться: боялись, что фотоаппарат заберет их душу. Оказывается, подобные страхи бытуют и среди наших цивилизованных современников: одна из собеседниц И. Разумовой говорила: «В детстве я боялась фотографироваться, думала, что меня посадят на карточку и я так там и останусь». Порой жених и невеста избегают фотографироваться вместе до свадьбы, по поверью это может привести к расставанью. Если сфотографируется беременная — родит двойню.