Знание-сила, 2007 № 12 (966)

В Германии — стране, которую он не знал и уже не понимал — он пытается выступать с докладами в министерстве иностранных дел, перед руководством компании «Сименс». Он ищет встречи с Гитлером, веря, что для правителя такой огромной державы нет ничего проще и естественнее, чем выступить в защиту слабых и гонимых. Ответа нет. Составив подборку выписок из дневников и приложив к ней фотографии — свидетельства расправ, он порывается отослать эти документы Гитлеру, надеясь, что тот «исправит ошибку» и разорвет любые отношения с японцами. В своем китайском далеке Рабе, похоже, привык считать — разве это не само собой разумеющееся? — всех руководителей новой Германии гуманистами, воспитанными в лучших традициях XIX века.

Призывы к общественности не прошли незамеченными — Рабе ждала встреча совсем с другими «товарищами по партии». Пятнадцатого мая 1938 года он был арестован гестапо. «Это был единственный раз, когда дедушка покинул квартиру без шляпы и пальто», — вспоминала его внучка. Впрочем, после допроса, продолжавшегося несколько часов, возмутитель спокойствия был отпущен, но его «контрабанда совести» — дневники — была конфискована. Ему было запрещено порочить «наших союзников» — японцев.

Когда после войны Рабе довелось разговаривать с солдатами, вернувшимися с Восточного фронта, он услышал все те же истории, свидетелем которых был в Нанкине. Расправы с пленными, казни мирных жителей, заподозренных в помощи партизанам, издевательства, пытки — тот же шабаш дьявольских сил. Сплошь и рядом немецкие военные вели себя ничем не лучше японских солдат. А он-то, покидая Нанкин, верил в благородные мысли, рыцарские поступки своих компатриотов, к которым навсегда удалился...

После ареста Рабе смиряется. В Германии «живого Будду» ждет жалкое существование. Руководство компании «Сименс» отправило его «в ссылку», командировав коммивояжера в Афганистан, а впоследствии ему поручали разве что кое-какие переводы с английского. Постепенно он впадает в нищету. Начинается голод. В апреле 1946 года он записывает в дневнике, что питается крапивой и мукой, приготовленной из желудей. Статуэтки, привезенные из Китая, он выменивает на картофель. К этому времени он лишился работы. По требованию британских властей он уволен из компании «Сименс» как бывший член НСДАП.

Обнадеживающее известие приходит лишь из Китая. В 1947 году гоминьдановское правительство прислало Рабе приглашение переехать в Китай и за государственный счет провести остаток дней в стране, для которой он сделал столько добра. Единственное, что требуется от него, выступить на Токийском процессе с показаниями. Однако у Рабе, «все видавшего до края мира», нет уже сил никого судить — даже японцев. Будучи убежденным протестантом, он считал, что лишь Бог вправе судить и карать. Он остается в Берлине, перебиваясь здесь с хлеба на воду. В дневнике он записал: «В Нанкине живой Будда для ста тысяч человек, здесь пария, аутсайдер. Это неплохо излечивает от ностальгии».

Впрочем, в Китае, узнав, что их герой погряз в нищете, собирают деньги для него — около ста миллионов китайских долларов, что соответствует примерно 2000 долларов США. Кроме того, через американских миссионеров ему каждый месяц переправляют посылку с продуктами — до тех пор, пока в 1949 году власть в стране не захватят коммунисты. Вскоре, пятого января 1950 года, Йон Рабе умирает.

«Это был сказочный человек с великой душой, — писал его знакомый, американский врач Роберт Уилсон. — В Нанкине его уважал любой его знакомый. Просто удивительно, как подобный человек мог восхищаться фюрером».

Имя Рабе всплыло из небытия лишь почти полвека спустя, после того как в 1996 году его внучка, Урсула Райнхард, уступив уговорам американского историка Айрис Чан, согласилась опубликовать дневники Йона Рабе — две с половиной тысячи дневниковых страниц. Вскоре газета «Нью-Йорк Таймс» назвала его «Оскаром Шиндлером из Нанкина». Своей решительностью он спас почти две с половиной сотни тысяч человек.

В Китае его почитают как героя, его подвиг знают со школьной скамьи. В Нанкине он — едва ли не самый известный немец, уступая по популярности лишь «неразлучной парочке» — Марксу и Энгельсу. Его именем называют даже детей. В январе 1997 года китайцы перевезли его надгробие в Нанкин и установили в мемориальном комплексе, посвященном жертвам той страшной резни. Там же был открыт памятник Рабе — доброму человеку из Нанкина, который сохранил любовь к ближним в те баснословные года, когда встретить убийцу было неизмеримо легче, чем филантропа.

УЧИТЕСЬ ЧИТАТЬ

Николай Богданов

Патография Николая Ставрогина

По изящному выражению известного психиатра Николая Георгиевича Шумского, «патография — это биография, написанная психиатром с использованием его специальных знаний».

Что же может дать патографический подход в анализе одного из самых ярких литературных героев Ф.М. Достоевского?