Знание-сила, 2008 № 04 (970)

ГЛАВНАЯ ТЕМА Секреты ядерных досье - II

Иное название нынешней «Главной теме» трудно было бы придумать, настолько ее содержание продолжает и развертывает историю становления атомного проекта, за которой мы давно и пристально следим. Предыдущая «Тема» (см. «З-С» № 5/2006) под тем же заголовком конечно же не была началом этого растягивающегося во времени сериала, просто порой материалы, посвященные ей, словно сходятся под одну «шапку», дополняя и усиливая друг друга. Поводом для подобных «сцеплений» служат, как правило, либо обнародования рассекреченных документов, либо памятные даты мало кому известных в свое время событий. Сейчас это объединение произошло под знаком столетнего юбилея со дня рождения академика И.К. Кикоина - соратника И.В. Курчатова по работе над всем комплексом атомной проблемы.

Мы публикуем журнальные варианты историко-научных трудов, основанных на документах, лишь недавно увидевших свет и ставших доступными для анализа и осмысления. Надо ли напоминать о сегодняшней актуальности поднятых в них вопросов, напрямую связанных с контролем за ядерным оружием и безопасностью атомной энергетики?

Геннадий Горелик

Неправдоподобные факты и правдоподобные гипотезы в истории супербомбы

В истории водородной бомбы самый простой из интригующих вопросов можно задать без лишних научных слов: когда в СССР стало известно, что она уже изобретена в США?

Аналогичный вопрос относительно атомной бомбы давно получил надежный ответ. Через считанные дни после первого испытания - 16 июля 1945 года - американский президент лично сообщил Сталину об успешном испытании «нового оружия необычной разрушительной силы». На это Сталин ответил, что рад это слышать и что надеется увидеть, как американцы применят его против японцев. Спустя считанные недели его надежда оправдалась в Хиросиме и Нагасаки, и весь мир узнал, что мощность атомной бомбы - 20 тысяч тонн обычной взрывчатки, или 20 тысяч самых больших бомб, примененных до того. Советская атомная бомба - при внушительной, как известно, американобританской помощи - родилась через 4 года.

С водородной бомбой все не так. Хотя уже в первых публичных упоминаниях о новом сверхоружии говорили о мощности, в тысячу раз большей, чем атомная бомба, но цифра эта была взята, в сущности, с потолка, - как довод в пользу нового оружия. Этого, впрочем, хватило для рождения термина «супербомба» (как будто 20 тысяч - еще не супер). Гораздо важнее, что при появлении первых водородных бомб руководители США и СССР лично уже не общались, и новые бомбы предназначали друг для друга, точнее, недруг для недруга.

Полвека спустя, в результате окончания холодной войны и рассекречивания многих документов, историки узнали массу сложных вещей о первых супербомбах и несколько весьма простых. В частности, как сейчас известно, первое супер-испытание в США - это 1952 год и 10 мегатонн, а в СССР - 1953-й и 0,4 мегатонны («Слойка» А.Д.Сахарова-В.Л.Гинзбурга). Второе испытание в США - 1954-й и 15 мегатонн, а в СССР -1955-й и полторы мегатонны («Третья идея» по терминологии Сахарова).

25-кратный разрыв по мощности в первых испытаниях заставляет спросить, а была ли первая советская бомба супербомбой? И другой естественный вопрос, как чувствовали себя советские физики, так сильно отставая по мощности «изделий»?

На первый - инженерно-физический - вопрос можно ответить вполне определенно. Если тип бомбы определять по ключевой физике, то во всех этих бомбах физика - термоядерная (слияние легких ядер). Если же говорить об инженерно-физической конструкции, то первая советская бомба существенно отличается от второй, а вторая аналогична американской, испытанной в двух технических версиях.

Ю.Б. Харитон (слева) и И.К. Кикоин

Ответ же на другой, научно-психологический, вопрос выглядит не столь определенным и даже странным: нет никаких данных, что советские спецфизики вообще осознавали свое отставание. Это кажется неправдоподобным. Как можно не заметить 10-мегатонный открытый взрыв?! И тем не менее в серьезном госархиве обнаружен серьезный документ - письмо высшего госруководителя ядерного проекта Берии научным руководителям вскоре после первого американского испытания 1952 года, из которого ясно, что в том испытании Берия видел аналог первой советской конструкции, которая готовилась к испытанию.