Знание-сила, 2008 № 05 (971)

Пробуждение человечности

Нет на свете ничего хуже, нелепее и ужаснее войны, когда миллионы одних разумных существ истребляют миллионы себе подобных. К величайшему сожалению, почти вся история человечества — это история войн. Из каждых пяти лет истории только один год был мирным. За последние пять тысяч пятьсот шестьдесят лет по нашей многострадальной планете прокатилось четырнадцать тысяч пятьсот тринадцать войн, в которых погибли три миллиарда шестьсот сорок миллионов людей. И сейчас выстрелы и взрывы продолжают греметь во многих странах.

Профессия воина всегда считалась почетной, это была самая распространенная в мире специальность, опасная, но дававшая возможность не только иметь «заработок», но и сделать карьеру. А о тех, кто потерпел поражение, просто и ясно говорилось в древней римской пословице: «Горе побежденным!»

Война — это отмена любых законов, обычаев, религиозных заповедей, отмена элементарной жалости, сочувствия, сострадания. Пленных съедали, превращали в рабов или просто убивали. Так, в Китае в конце третьего века до нашей эры во время крестьянского восстания по приказу одного из его вождей Сян Юя было казнено двести тысяч пленных императорских солдат. При завоевании Тимуром Индии были убиты сто тысяч пленных. Причем со временем войны не становились «благороднее», как это иногда пытаются представить. После сражения при Аустерлице маршал Даву приказал добить оставшихся на поле боя тысячи раненых русских и австрийских солдат. В ответ через десять лет в сражении при Ватерлоо прусский фельдмаршал Блюхер распорядился не брать в плен французов; уцелели те, кто сдался англичанам или голландцам.

Век двадцатый не стал более гуманным. В годы Гражданской войны после взятия Крыма красные уничтожили не только всех пленных врангелевцев, но и мирных граждан, «буржуев», не сумевших или не захотевших эмигрировать, всего около ста пятидесяти тысяч человек. Известна фотография: раздетый догола и повешенный за ногу на дереве пленный польский офицер, над которым глумятся конармейцы. А в годы Великой Отечественной войны число советских пленных, погибших во вражеском плену, исчислялось многими сотнями тысяч.

Любая война расчеловечивает, не напрасно говорится о «вьетнамском синдроме» или «афганском синдроме». Там действует только один закон: «Убей, или убьют тебя!» Однако иногда совершенно неожиданно пробуждается в сердцах воюющих осознание — «а ведь враг такой же, как и я». И понимание, сочувствие оказываются сильнее ненависти.

Например, во время уже упоминавшегося крестьянского восстания в Китае после казни пленных солдат Сян Юй потерял авторитет, так как люди просто устали от убийств. Поэтому вскоре его сменил Лю Бан, освободивший долговых рабов и объявивший всеобщую амнистию. Вскоре он был провозглашен императором — иной власти люди просто не знали и представить себе не могли.

Когда в 1814 году, после разгрома Наполеона, русские войска покинули Париж, в армии победителей недосчитались сорока тысяч солдат, то есть нескольких дивизий. Русский император Александр Первый запрашивал французского короля Людовика Восемнадцатого: мол, нельзя ли их вернуть. Тот с сожалением ответил, что не имеет такой возможности: паспортная система и прописка в те времена еще отсутствовали.

Не будем спешить называть дезертирами участников самых грозных сражений девятнадцатого века, прошедших от Москвы до Парижа, разгромивших непобедимого Наполеона. Кем они были в России? Крепостными, то есть рабами, которые не имели абсолютно никаких прав: их, как скот, избивали, убивали, продавали. И неграмотные русские мужики в солдатских мундирах хорошо понимали свое положение в обществе. Наполеон же и сменивший его Людовик Восемнадцатый ради спокойствия в стране сохранили некоторые свободы, завоеванные Великой Французской революцией. Русские солдаты, уставшие от сражений, увидели страну, где почти не осталось мужчин после завоевания Наполеоном Европы, но где можно быть человеком, а не рабом, найти себе девушку или вдову, жениться и спокойно трудиться на своей земле, в своем винограднике: никто не имеет права считать тебя своей собственностью, даже просто ударить.

Правда, первый же солдат, поделившийся с командиром своим желанием остаться во Франции, был немедленно проведен сквозь строй, получив пятьсот ударов палками. Если не забили насмерть, то наверняка остался калекой. Остальные молчали, однако ряды русских пехотинцев, кавалеристов и артиллеристов редели. А потом во Франции все больше рождалось детишек со светлыми волосами, серыми глазами и носом-картошкой вместо классического галльского «шнобеля». Как ни парадоксально, беспощадная война кровно породнила два народа, русских и французов.