Знание-сила, 2009 № 01 (979)

Нестабильный уровень глюкозы в организме способствует повреждению кровеносных сосудов в мозге и нейронала, а также мозговой атрофии, говорят американские ученые. В свою очередь люди с диагнозом слабоумия или нарушений памяти рискуют дополнительно заболеть диабетом, так как сбой в работе нервных клеток мозга влияет и на баланс сахара в крови. Замечено, что пожилые люди с познавательной дисфункцией имеют усложненные формы диабета, и заболевание протекает более длительный период. Неврологи считают, что обнаруженная связь определяет важность регулирования уровней глюкозы и проведения ежегодной процедуры сканирования головного мозга среди пожилых людей с тем или иным диагнозом.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СИМВОЛЫ: ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ ГЕРАЛЬДИКИ

Два Георгия, три ездца

Михаил Медведев

Судьба московских символов в ХХ столетии оказалась прежде всего предопределена сменой строя. С «победой змея» образ святого Георгия должен был отступить в тень. Городская и земельная виды геральдики были отнесены к числу неприемлемых атрибутов прошлого, хотя ни один декрет новой власти не отменял действовавшие ранее городские гербы[2]. Революционный подход к праву позволял просто не замечать это обстоятельство, а со временем последовали партийные декларации о полном правовом разрыве с дореволюционной государственностью (что, заметим, никогда не было закреплено государственными актами).

Образы старых гербов вызывали неприятие: некоторые — монархическими или религиозными мотивами (к их числу относился и московский всадник), большинство же возмущало нейтральностью и «безыдейностью»; в контексте монументальной пропаганды места не было ни тому, ни другому. Но главная причина пренебрежения местными гербами в советский период крылась в сущности «демократического централизма». На всех уровнях власти должна была доминировать партийная (серп и молот) и военная (красная звезда — Марс) символика. На партийной и военной символике, в свою очередь, строилась государственная. Региональные и городские символы в этой ситуации были не нужны и нежеланны.

В случае с Москвой имело место любопытное исключение из правил. Для нее — ради исключительности столичного статуса — попытались создать новый герб, выдержанный в соответствующем духе. В итоге 22 сентября 1924 года Президиумом Моссовета был утвержден проект архитектора Д.П.Осипова, не имеющий никакого отношения к традиционному пониманию герба, но логично вписывающийся в советский контекст: обелиск в честь революции, поставленный перед зданием Моссовета (по проекту того же Осипова), на фоне огромной красной звезды, с серпом и молотом; все это было обрамлено ободом шестерни в сочетании с колосьями, наковальней, ткацким челноком и, наконец, «динамой» (динамомашиной) как символом электрификации. Кроме того, в состав композиции вошли надписи «РСФСР» и «Московский Совет Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов».

Помимо самой Москвы, этот «герб» был отнесен и к Московской губернии. Однако он не прижился ни в городе, ни в губернии (вскоре упраздненной), ни в области, которая была образована в 1929 году. Недолговечным оказался не только созданный в 1924 году символ, но и запечатленный в нем монумент, взорванный в мае 1941 года в ходе перепланировки площади.

Лишь в середине 60-х годов XX века возникли первые попытки создать новую, подлинно советскую городскую геральдику. Это было стихийным явлением. Государственных органов, уполномоченных руководить процессом создания гербов, не существовало[3]. Создаваемые гербы были, как правило, детищами местных энтузиастов, наскоро сооружались из индустриальных, аграрных и революционных атрибутов и утверждались городскими Советами — а иногда их исполнительными комитетами и даже партийными органами[4]; периодически их начинали использовать без утверждения. Роль «настоящих гербов» этим символам не предназначалась: на документах (бланках, печатях, удостоверениях) место городских гербов по-прежнему занимала государственная символика; она же господствовала и при иных официальных оказиях. Всерьез применять к новым знакам старые принципы использования, как и составления, гербов никто не собирался. Утвержденным городским символам оставалось ютиться на сувенирных значках или въездных стелах.

Некоторые города вернулись к старым гербам в более или менее искаженной версии[5]. Но герб Москвы со слишком хорошо узнаваемым образом святого на это рассчитывать не мог.

Опыты советской городской геральдики реабилитировали понятие герба, как таковое, и оживили краеведческий интерес к геральдике, но в то же время задали ориентиры, весьма отличные от традиционных.