Знание-сила, 2009 № 04 (982)

Источник второй есть мнение народное. Вышеупомянутые авторы непосредственно указывают на это в своей статье в «Независимой газете» от 17.09.08: «Воевать с народной памятью — бессмысленно и опасно. Бессмысленно — потому что эта память в более или менее долгосрочной перспективе все равно окажется сильнее, чем учебники и книги… Опасно — потому, что это значит вести своего рода гражданскую войну. Так что если в народном самосознании, кроме репрессий, остался и тот факт, что Сталин сделал больше хорошего, чем плохого (а об этом свидетельствуют все опросы), то мы не будем скрывать и этого».

Источник третий есть заказ государственный. Авторы категорически утверждают, что все это великолепие — не более чем проект издательства «Просвещение». Теоретически поверить в это можно. Практически — нет. Достаточно вспомнить, как в 2007 году на Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы преподавания новейшей истории и обществознания» министр образования и науки Андрей Фурсенко и первый заместитель главы администрации президента Владислав Сурков презентовали участникам конференции две книги для учителя: «Новейшая история России 1945–2006 гг.» и «Обществознание. Глобальный мир в XXI веке», тогда только что выпущенные издательством «Просвещение». Только эти — и никаких других. А затем в подготовку учителей истории включился и бывший президент: на встрече с некоторыми делегатами конференции в Новоогарево Путин заметил, что существующие учебники подчас абстрактно и, мягко говоря, противоречиво освещают события, и обнадежил: «Отмечу, что к новому учебному году наши историки и обществоведы получат новые учебные пособия для учителей. Ждем, что в скором времени учебники такого уровня будут подготовлены и для самих школьников». Делайте выводы.

Теперь о главном — о составных частях.

Часть первая — государственный рационализм. «Основное внимание учащихся предполагается сконцентрировать на объяснении мотивов и логики действий власти», — пишет в своей «Концепции курса» А. Данилов (желающих узнать вполне детективную историю о том, как Александр Анатольевич от нее открещивался, отсылаем к «Новой газете» от 08.09.08; вышедшая недавно «Книга для учителя», куда эта концепция перекочевала без существенных изменений, со спорами об авторстве, надеемся, покончила). Красной нитью через весь курс проходит мысль о том, что все мероприятия власти есть в первую очередь средство решения определенных государственных задач. Вот, например: «В оценке и освещении проблемы массового террора (выделено автором «Концепции». — А.К.) периода гражданской войны следовало бы, видимо, показать как его объективную природу в данных исторических условиях, так и роль доктринального фактора в формировании большевистского террора как системы управления обществом. В этой связи можно напомнить, что уже через год после взятия власти, с введением первых концлагерей, до 96 % состава заключенных в них лиц приходилось на рабочих, не выполнявших норм выработки, и крестьян, не сумевших выполнить повинностей в пользу государства». Вот так. С объективной природой не поспоришь (с цифрами, впрочем, можно, цифры, мягко говоря, лукавые: осенью 1918 года в концлагерях, возможно, в основном сидели «нарушители производственного режима», ибо до остальных врагов Советской власти пока было трудно дотянуться; а вот через пару-тройку лет картина существенно изменится). Или вот еще о том, «как закалялась сталь» в послевоенные годы: «Перед выдвинутыми на тот или иной ответственный пост молодыми работниками нередко ставились. невыполнимые задачи. Самые сильные и энергичные шли на повышение. Те, кто добился хоть каких-то успехов, имели шанс продолжать работать на прежнем месте. Тех же, кто не справлялся, часто ждал суд. Отсев освобождал места для новых испытуемых. В результате подобной «ротации» бюрократия подвергалась жестокому отбору». Авторы не одобряют и не осуждают такой практики, они просто констатируют факт: так было.

Примеров подобного подхода можно привести множество. Давайте задумаемся над его уместностью в школьном учебнике.

А. Данилов и А. Филиппов неоднократно говорили о том, что объяснение логики власти не есть оправдание ее методов. По крайней мере, в школьном учебнике это не так. Если такое «объяснение» не сопровождается однозначной правовой и моральной оценкой, оно становится оправданием. Если 16-летний человек на протяжении всего 11-го класса слышит, что «в данных условиях у власти не было иного выхода» (а подобную фразу в этих пособиях он встретит не раз и не два), то однозначно воспримет это именно как оправдание. Ну не было же выхода, о чем тут говорить! Откуда ему, во-первых, знать, что выходы были, просто в учебнике о них из-за экономии места не стали упоминать, а во-вторых, как самому додуматься, что человеку, попавшему в жернова «безвыходной логики», не легче от того, что «время было такое»? То есть кто-то, несомненно, додумается сам либо с помощью родителей и учителя; вот только заслуги учебников в этом не будет.