Знание в контексте

Итак, безопасная (антислучайная) эпистемология добродетелей утверждает, что знание – безопасный когнитивный успех, который в значительной мере (gnificantly) (но не в основном, как это требовала сильная (robust) эпистемология добродетелей) обязан проявлению релевантной когнитивной способности (когнитивного действия, agency) познающего субъекта [56; 57]. Под когнитивным успехом, напомним, Притчард понимает формирование истинного мнения, а не знания. Отметим, что можно также говорить о том, что безопасный когнитивный успех в значительной мере обязан употреблению релевантной когнитивной способности. Когнитивная способность проявляется, благодаря своему употреблению. И наоборот.

Антислучайная эпистемология добродетелей в одном смысле сильнее, чем сильная эпистемология добродетелей, а в другом слабее. Она сильнее в том смысле, что когнитивные способности познающего субъекта проявляются не просто в когнитивном успехе, а в безопасном когнитивном успехе. Она слабее в том смысле, что не требуется, чтобы когнитивный успех был в основном обязан применению когнитивной способности, которая бы, таким образом, в нём проявлялась, а обязан ему лишь в значительной мере. Таким образом, два условия – условие безопасности и условие применения когнитивных способностей – формулируются не независимо друг от друга, а между ними устанавливается объяснительная связь, позволяющая соединить их.

В примере «Барни» с фальшивыми амбарами когнитивная способность проявляется достаточно сильно, но не в безопасном истинном мнении, так как истинное мнение не является в этом случае безопасным. В примере «Темп» истинное мнение безопасно, но когнитивная способность не проявляет себя в нём, так как безопасность не обязана употреблению этой способности. В случае знания, полученного от свидетеля, употребление незначительной когнитивной способности позволяет приобрести знание благодаря тому, что окружающая среда является эпистемически благоприятной. В этом случае проявление (низкой) когнитивной способности в безопасном эпистемическом успехе является достаточно значительным, чтобы приобрести знание, но нельзя сказать, что знание в основном обязано употреблению когнитивной способности, как этого требует сильная (robust) эпистемология добродетелей. Таким образом, теория Притчарда объясняет, почему иногда достаточно слабое проявление когнитивного действия (agency), которое обычно не даёт знание, может быть достаточным для знания, и почему иногда достаточно сильное проявление релевантного когнитивного действия, которое обычно достаточно для знания, может быть недостаточным. (См. также Главу 1 Части 4.)

Эпистемология эпистемических добродетелей без риска (anti-risk virtue epistemology) Притчарда – усовершенствование его антислучайной/безопасной эпистемологии добродетелей: знание предполагает не просто безопасное мнение, а исключение или значительное уменьшение риска формирования ложного мнения [67; 77]. Анализ показывает, что понятие риска является более фундаментальным, чем понятие модальной удачи. Поэтому условие безопасности, которое формулируется в терминах понятия модальной удачи, следует заменить условием отсутствия риска. Безопасная (модальная) эпистемология – это «взгляд назад». Именно такой рефлексивный взгляд назад подразумевала эпистемология пост-Гетье: отсутствие знания объяснялось случайностью эпистемического успеха. Преимущество эпистемологии без риска в том, что она предлагает «взгляд вперёд»: отсутствие знания объясняется наличием риска. Безопасная эпистемология, исключающая модальную удачу, вторична по отношению к эпистемологии без риска. Нас интересует удача лишь потому, что прежде всего нас интересует степень риска. Притчард считает, что понятие риска позволяет, например, объяснить, почему эпистемология добродетелей – одноаспектная теория – не объясняет случай «Барни». С точки зрения этой теории знание совместимо с эпистемической удачей в случаях типа «Барни», то есть истинное мнение не обязано быть безопасным. Эта теория интересуется лишь когнитивным успехом (истиной) по причине применения когнитивных способностей/достоинств. Идея Д. Притчарда в том, что там, где есть высокий риск, не может быть знания. В случае «Барни» имеется высокий риск сформировать ложное мнение. Если эпистемически добродетельное познание должно отвергать риск формирования ложного мнения или, во всяком случае, высокий риск, то знание несовместимо с высоким когнитивным риском. (См. также раздел 2.9.)

На наш взгляд, ЭСЗ Т. Уильямсона как раз и понимает эпистемическую «безопасность» как отсутствие риска. В следующем разделе мы рассматриваем этот вопрос подробнее.

9. О двух формулировках условия безопасности и эпистемическом риске