Знания древних о северных странах

С юга Страбон ограничивает Албанию Арменией, тогда как в действительности она должна была граничить с Мидией, тем более что Страбон подчеркивает принадлежность к Албании области племени каспиев, поглощенного албанами, видимо, незадолго до времени Теофана,[27] а ранее того входившей в состав Мидии Атропатены.[28] Именно в области каспиев протекали через Албанию реки Кир и Араке в их нижнем течении, которые уже у Плиния,[29] ссылающегося на "большинство" писателей, имеют общее устье, хотя еще Птолемей наряду с рукавом Аракса, впадающим в Куру, показывает и его собственное устье у современного залива Кирова.[30] Страбон, однако, пользуясь в данном случае, видимо, опять-таки Эратосфеном, говорит отчетливо об их раздельных устьях.

Страбон не показывает ни одного населенного пункта Албании, не найдя их, видимо, в своих источниках. В том, что он, помимо Теофана Митиленского, вряд ли располагавшего значительными сведениями, основанными на непосредственных впечатлениях, пользовался также широко сочинениями Аминты, одного из бематистов Александра Македонского,[31] убеждает целый ряд наблюдений. Прежде всего на это указывает описание природы и населения Албании в стиле легенд о "Золотом веке", в каком выдержаны описания гипербореев и других легендарных племен "счастливого и справедливого" образа жизни, о чем речь была подробно выше.

Страбон сам называет образ жизни албанов "киклоповским", т. е. легендарным (XI, 4, 3). Он подробно рассказывает о том, что земля Албании, орошаемая лучше долин Евфрата и Нила, не требует обработки, все в ней произрастает само по себе и плоды лишь в незначительной части используются людьми; обладающими высоким ростом, красотой, простодушием и беззаботностью. Они не имеют гражданского устройства, лишены мер, весов и торгашеских наклонностей, обладая весьма миролюбивым нравом. В их земле водятся прекрасные животные, но также и ядовитые пресмыкающиеся. Албаны и их собаки весьма пристрастны к охоте. В этих рассказах немало параллелей к тому, что можно найти у Аминты[32] в отношении каспийских коней и необычайных мышей. Вероятно, из Аминты же заимствован передаваемый Плинием рассказ об албанских собаках необыкновенной силы, подаренных албанским царем Александру, презирающих медведей и поражающих львов и даже слонов.[33]

К реальности Страбон возвращается лишь там, где на основании данных Теофана характеризует вооружение албан, как подобное вооружению иберов. С албанами, так же как и с иберами, сражаются совместно горные и кочевнические племена, находящиеся с ними то во вражде, то в дружбе. В противоречие со сказанным в предшествующей связи относительно общественного устройства албан Страбон, со слов Теофана, сообщает о двадцати шести албанских племенах (родах?), говорящих на различных наречиях и управляющихся отдельными царьками (старейшинами) подчинявшимися, однако, общему царю (племенному вождю) во время нашествия римлян.[34]

Религию албанов Страбон характеризует на примере культов божеств плодородия, отожествляемых им с Солнцем, Зевсом й Луной, святилище которых он указывает где-то в западных пределах Албании, у границ Иберии. Все, что он сообщает далее о жрецах этого святилища, являющихся, как и у скифов или у иберов, после царей наиболее почитаемыми людьми, об оракуле этого святилища, аналогичного, вероятно, оракулу анариаков,[35] в особенности же об обычае годичной смены жрецов посредством их убийства, вполне соответствует тому, что извести-но о культе божеств плодородия у других древних народов;, в частности у скифов (ср. выше), со слов Геродота.

Все же общее впечатление от рассказа Страбона о колхах, иберах и албанах таково, что он напоминает сообщение офицера о проделанной им кампании, и в этом смысле несколько приближается к описаниям Юлия Цезаря. Впечатление это обусловливается, несомненно, тем, что Страбон опирался в первую очередь на данные Теофана, не упуская сообщить о количестве воинов, характере дорог и проходов, естественных и искусственных укреплениях, судоходности рек. Не исключено, что наряду с описаниями Теофана ему в той или иной форме были доступны донесения П. Канидия Красса, участника парфянского похода Марка Антония, зимой 36 г. до н. э. проникшего к р. Куре и принудившего иберов и албан к повиновению.[36] О его пребывании на Кавказе и о путях, которыми он шел, Страбон сообщает наряду с упоминанием о путях Помпея (XI, 3, 5). Характеристику племени албанов, основанную на легендах, рассказанных Аминтой о прикаспийских племенах, Страбон, быть может, нашел уже у Метродора Скепсийского или Гипсикрата, если только даже не у самого Теофана, ибо он ссылается на всех трех названных авторов при передаче легенд о кавказских амазонках.[37]