Знания Крови (СИ)

— Тотоши, — тихо прошептала я, оглядывая союзника. Его голос, из другого места, ответил мне.

— Нормально. Оглушен, но здоровье еще осталось.

Я покачала головой, гладя друга по алой, все время двигающейся и сокращающейся коже. Жучиный бог затих. Он лежал за моей спиной, грудой мяса и хитина. Барк и ребята осторожно подошли ближе, несколько раз ткнули копьями в уродливую тушу. Ультима с явным отвращением обнюхивала останки, но не слишком их боялась.

— Этой был мой долг рыцаря, — снова сказала я, и по моему лицу потекли слёзы. Я вытерла их рукой, потом обняла Тотоши. — Я должна была это сделать.

Над нашими головами закричал ворон.

Beta 4.

Я сидел на кровати, а ноутбук и шлем были аккуратно сложены в сумки. Наверное, Человек с билборда боялся, что я начну снова играть без его ведома. Он сидел на окне, мрачный как туча, и молчал. Я тоже молчал. Мы не разговаривали уже полчаса или больше. Каждый думал о своём. Наконец, Никита озвучил то, что мы, итак, оба понимали.

— Ты плывёшь, — сказал он. Я кивнул. — Даже без "Царства".

Мне нечего было ему ответить. Только руками развести. Не знаю почему, но боли в боку почти не было. Человек с билборда повернулся к окну. Я встал, подошел к нему. Никита смотрел на самого себя, только двухмерного, растянутого на огромном баннере, перед входом в больницу. Оба человека с билборда не моргали.

— И что в таких случаях делают? — спросил я.

— Не дают играть, — усмехнулся мужчина. — Но для Валеры это не вариант.

— Мальчишка сам не выберется. А ты сможешь ему помочь?

— Ему вообще нельзя помочь, — человек с билборда качнул головой, потом повернулся ко мне, так, что его ноги все еще свисали с подоконника, а макушка упиралась в стекло. — Мы просто успокаиваем моего друга, играя в игру. Пока пиздюк не сорвётся.

— Думаешь, он не скажет, чем ширнулся?

— А ты бы сказал? — Никита вздохнул. — Я буду с тобой, может быть, смогу по симптоматике сообразить, но вряд ли.

Я кивнул.

— Мне нельзя бросать игру пока. Осталось немного. Поднимем уровень и за мальчишкой.

— Ты получил травму головы, перо в пузо, пережил эмоциональное потрясение, — Никита говорил спокойно, безо всяких эмоций. Просто сухо перечислял факты, которые мы и без того оба знали. — Твой чердак начинает протекать, и дальше будет хуже.

— Свози меня в санаторий, если так беспокоишься, — у меня начала кружиться голова и я осторожно вернулся на кровать. Боли по-прежнему не было. Никита молчал, и мы провели в тишине еще минут двадцать, пока в дверь наконец не постучали.

— Войдите, — сказал я, кладя одеяло на колени. Машинка на боку жужжала едва слышно. В палату вошла бледная Лариса. Она сжимала губы тонкой ниточкой и смотрела на меня так, словно только что застрелила мою собаку, Ультиму.

Блядство.

Лариса подошла к кровати, посмотрела на человека с билборда. Тот делал вид, что не замечает его.

— Брысь отсюда, — сказала она ему. Никита посмотрел на меня, я только кивнул. Недовольный, он вышел из палаты, не забыв перед этим снова показать Ларисе средний палец. Она не обратила на это никакого внимания.

— Вы так и будете посменно у меня зависать?

— Никит, — Лариса обернулась, посмотрела, закрыл ли за собой дверь человек с билборда. — У нас беда.

— Твой муж больше не собирается оплачивать моё пребывание здесь, — усмехнулся я. Лариса смутилась, а значит, я попал в точку. — Что ты ему сказала? Что я надежда русской либеральной мысли? Что могу помочь вам в вашей борьбе с КорСовом?

— Откуда… — Лариса тряхнула головой. — Да. Он… он надеялся на то, что твои контакты с Лёшей, ну… приведут нас к чему-то.

— И теперь, показав мне пряник, вы осторожно напоминаете о кнуте, — я положил ладонь на руку Ларисы. Всё такую же холодную. — Всё в порядке, я понимаю. Когда нужно собираться?

— Я отвезу тебе к тебе домой, — Лариса пересела на кровать, обняла меня. Я не сопротивлялся. — Прости, прости, прости, пожалуйста.

— Я правда… — мне было слишком комфортно и хорошо в объятиях Ларисы, чтобы лгать ей. — Я правда ожидал чего-то такого. Всё хорошо. Без твоей помощи, я бы просто там кровью истёк и всё. Спасибо.

Лариса отстранилась.

— Просто… — она взяла меня за руки и крепко сжала ладони. — Просто, чёрт. Ну что за хуйня, а…

Я промолчал. Я не мог врать, и не мог говорить то, что думаю. Мне пришлось отвернуться от Ларисы, чтобы не смотреть ей в глаза. Она сжала мои руки ещё сильнее, ткнулась лбом мне в висок. Мне хотелось просто обнять её и ненадолго забыть о том, что происходит вокруг. Но я не мог себе этого позволить.

— Ларис, — я закрыл глаза, чтобы втыкать нож в спину лучшей подруге было не так тяжело. Мне хотелось сказать ей всё, что я думаю, и я почти решился на это. Но Лариса погладила меня по голове, и я не смог вытащить из своего горла ни единого звука.

— Спасибо, — сказала она, и я молча кивнул. Потом чуть отодвинулся, положил голову ей на колени. Как во время учёбы или раньше. Лариса продолжала гладить меня, а я молчал, всё ещё сжимая в руках вербальный нож и стараясь не втыкать его ни в кого, кроме себя.