Знания Крови

— Это только второй раз, — слабо прохрипел я. — В первый раз, мы вляпались вместе.

— И я надеялась, что ты вырастешь!

Лариса, из совсем размытого пятна, медленно превращалась в пятно относительно различимое. Она не была моей галлюцинацией. Этот факт и пугал, и напротив, наполнял меня чем-то давно забытым. Я улыбнулся, пытаясь сдержать слёзы.

— Я вырос. Стрелять научился.

— Я слышала, — Лариса тяжело вздохнула, принялась разминать шею. На ней был бирюзовый брючный костюм. Длинные русые волосы были убраны в пучок на затылке. Лариса не пользовалась косметикой без необходимости, и её лицо было уставшим и осунувшимся, а его выражение болезненно заботливым. Я жалел о том, что с каждой секундой, дымка мешающая мне видеть детали, становилась все более и более прозрачной. Я не хотел смотреть Ларисе в глаза. Не после всего, что мы сделали с Сёмой.

— Её опознали?

— Её даже не нашли, — холодно ответила Лариса.

— Я попал ей в лицо. Из настоящего пистолета, — мне удалось чуть приподняться на локтях. Лариса смотрела на меня спокойно и устало. Озлобленно.

— Вот о чём ты думаешь? — тихо процедила она. — Ты просыпаешься в больнице, и думаешь о том, удалось ли тебе загнать добычу?

— Господи, нет, — я повалился обратно на жесткую подушку. — Просто. Я надеялся, что это прекратится.

— Она не пришла за тобой в больницу, — пожала плечами Лариса. Я видел это лишь краем глаза, потому что старался смотреть в потолок, но всё равно замечал все движения Ларисы. Или достраивал их в своей голове, по памяти. — Значит это прекратилось.

— Сколько я уже здесь? — я вспомнил о мальчишке, которого оставил умирать в виртуальном мире. Только факт его наличия. Имя никак не хотело всплывать. Я готов был весь мир называть Ларисой.

— Четырнадцать часов.

— Парень. Который, племянник моего начальника…

— Жив, — казалось, что голос Ларисы понижает температуру в палате. Я вздрогнул, огляделся. Место, где я лежал, было слишком дорогим. Одноместная палата, дорогое оборудование у стены, несколько капельниц.

— Какого хуя, Лариса, — тихо спросил я, поворачивая голову к женщине. — Такие, как я в одноместных палатах не лежат.

— Я заплатила, — устало отмахнулась от меня Лариса. — Ты можешь мне объяснить во что ввязался?

— Просто пытаюсь найти в игре одного мальчика и убедить его выйти из игры, пока его тело не откинуло копыта.

— И это вся история?

— На удивление, да, — я снова приподнялся так, чтобы сидеть на кровати, а не лежать. Прижался спиной к спинке кровати, вздохнул. Меня по-прежнему мутило. К боку была пристегнута небольшая стальная коробка. Она стоила явно больше, чем большая часть моих органов. Если по раздельности.

— Серёжа, — Лариса встала, подошла ко мне. Она была такой уставшей и такой красивой, что я отвернулся. Тогда она положила руку мне на грудь. Её ладонь была холодной и мокрой от волнения. — Я тебя ёбну нахуй, если ты мне правда не скажешь.

— Ты вложила уже слишком много денег в то, чтобы я не сдох.

— Это деньги моего мужа, — улыбнулась Лариса. — Так что, технически, я воспринимаю твою жизнь, как его подарок мне на ближайший праздник. И я имею право, этот подарок выбросить.

Я тихо рассмеялся. Потом всё-таки повернул голову к лучшей подруге.

— Когда тебя нет рядом, — тихо произнесли мои губы, хотя мне и хотелось промолчать. — Я всегда проёбываюсь, Лариса.

— Я знаю, — она погладила меня ладонью по лицу. Как будто в моей жизни было мало подвигов, я смог совершить что-то ещё более сложное, чем несколько раз выстрелить в неумирающую Рекозу. Я не разрыдался.

— Без тебя всё идёт по пизде, — только сказал я и коснулся губами ладони подруги. Ларису кивнула.

— Я знаю, — вздохнула она и отошла в сторону. — Я так и не смогла увидеться с Лешёй. В Москве какая-то срань творится.

— Он сел, но не сел?

— Его прячут, видимо, — Ларису уткнулась лбом в стену, застонала. — Я понятия не имею, как его искать. Но он пишет мне.

— А мне нет, — усмехнулся я. Лариса развернулась, чтобы видеть моё лицо.

— Ты знаешь почему?

Я знал. Но покачал головой в ответ.

— Ладно. Вещь, которую он тебе переслал. Где она?

— Я понятия не имею, о чем ты. Или что он имел в виду, — врать было привычно и совсем не стыдно. Мне бы правда хотелось покаяться перед Ларисой, рассказать обо всём и попросить прощения. За всех нас, и за Лёху, в том числе. Но я улыбался, как может улыбаться только совершенно пустой человек. Почти как человек с билборда.

— Нарица, — Лариса сжала кулаки. — Ты не в том положении, чтобы врать.

— Я, кстати, насколько ранен то? — мне только сейчас пришёл в голову столь важный вопрос. — Меня скорее всего начали обезболом, но всё равно интересно.

— Не меняй тему! — Лариса в ярости сжала губы.

— Ладно, не меняю. Я не знаю о чём говорил Лёха. Мы не общались много лет. Я понятия не имел, что с ним, до твоего сообщения. Ты довольна?