Знать

Несусвет пошарил по карманам и извлек аккуратно сложенную вдвое пятисотку. Присев, осторожно положил ее в чехол и придавил монетой.

- Вот так они во всем, - рассуждал Карп Наумович, ведя Киру к авто, - никакой перспективы, только сиюмнутные потребности.

Смык остался выпивать в буфете. Оттуда направился в сауну, где пели те же оперные солисты, но за совершенно другие деньги для другой публики. Восторг вызывало уже то, что потный человек во фраке старался перед голыми слушателями.

Говорят, предназначение высокого искусства - в игре на душевных струнах. Но извлечь ноты из поломанного инструмента не может и великий мастер. Такой хлам отдают даром - за вынос из дома.

Варгашкин позвонил Бронскому в два ночи и сообщил, что лаборатория сгорела. Сам Кирилл Денисович на месте, там работают специалисты варты, по предварительной версии - в форточку бросили бутылку с зажигательной смесью. Сторож никого не видел, никто не пострадал. Открыто уголовное дело по факту.

Ждать до утра Николай Вальтерович не смог - вызвал такси и примчался в институт. Прорвался через оцепление перед входом, уговорил вартовых в коридоре, пригрозил экспертам, закрывшим лабораторию. Свет включили от переноски, и Бронский увидел последствия. Это напоминало фотографию ночных очертаний города: черные силуэты, тлеющие огоньки, дымка на фоне заката. Не город - целый мир, в котором профессор жил долгие годы, ушел во тьму. Посреди мироздания площадью восемь на восемь метров, чернел стол, на котором мертвым всадником высилась демонстративная установка.

Профессор подошел к детищу, положил руку, провел сверху вниз. Посмотрел на черную ладонь и сжал ее в кулак.

- Завтра здесь все будет чисто, - пролепетал сзади Варгашкин. - Не беспокойтесь, Николай Вальтерович, наведем полный порядок.

Еще бы. Помещение арендатору нужно показывать в приглядном виде. Продуктовые оптовики давно телефон оборвали насчет склада. А в подвале как раз подходящая температура.

Бронский посмотрел на потолок, потом прошел взглядом по стенам и полу.

- Такого порядка, как сейчас, здесь не было с момента основания, - неровным голосом ответил он.

Улыбка пострадавшего разрядила обстановку.

"Ну берегись, Кирилл Денисович. Загоню я тебя в угол, kleine Ratte!".

Глава 10

Меня зовут Мирослав Огнен, и я называю звуковую лабораторию полигоном. Здесь нет окопов, мишеней и накрытого маскировкой блиндажа. Есть наушники, студийные микрофоны и двадцать колонок - по двум противоположным стенам. Я обычно сижу за пультом и держу руку на ползунке уровня звука, чтобы убрать его, если оружие пойдет вразнос.

Никаких окон - мешают шумоизоляции. Я жалею о них ранней осенью, когда пейзаж в парке "Кулхэма" прекрасен, как Стандартная Теория, и сейчас, летом, когда кондиционеры не справляются с духотой.

Тем утром я сидел в лаборатории, слушал классический джаз и не думал о погоде. Представлял, что на улице светит майское солнце, а от Темзы тянется приятная прохлада.

Проверил оборудование, включил вытяжку и в ожидании гостей пил чай.

Сначала сержант привел Крейга Пугало и Косого Марти - мое пристрелянное оружие. Бывалые вояки рассказывали, что любимые винтовки стреляют точно, даже когда дрожит рука. Дескать, за время знакомства у человека и оружия появляется родственная связь. Так вот, у меня с Крейгом и Марти была похожая ситуация. Стоило спустить курок, они сами находили цель и расходовали нужное количество припасов. Мазали, конечно, но в пределах погрешности.

На результатах этих парней строилась теория боевой филологии.

В тот день я особенно рассчитывал на точность.

Комиссия зашла ровно в десять. Куратор представил нас и откланялся. Проверяющие сели, достали ручки, блокноты и застыли в ожидании. Честное слово, они сидели, как в зрительном зале, не подозревая, что играют роль мишеней. Неужели в министерстве не предупредили?

Дама лет пятидесяти, специалист финансового департамента, в деловом костюме и очках, все время поправляла юбку. Я вспомнил о стоящих у микрофонов ребятах - им, пожалуй, все равно, сколько лет женщине. Но тюремное воздержание стирает сексуальные условности. И все равно: бояться ей стоило не того.

Прыщавый молодой человек уткнулся в наладонник и не обращал внимания на обстановку. Аспирант из Оксфорда, наверняка прислан вместо научного руководителя, чтобы оценить изобретение свежим взглядом.

По другую руку от дамы щурился и чесался за ухом старик - глава комиссии, профессор, член Лондонского Королевского Общества. Изначально на место корифея обещали Чета Шеминга. Возможно, в Управлении науки и технологий узнали о нашей дружбе и решили не искушать обоих.

- Мистер Шеминг не смог прийти, - громко сказал старик, - он улетел утренним рейсом на конференцию в Сакраменто.

- Рад видеть вас на его месте, сэр, - я поклонился, чем вызвал почтительный кивок в ответ.

Музыка в колонках стихла, динамики подрагивали еле заметным фоном. Сидящий в углу сержант отложил газету. Он часто сторожил подопечных в лаборатории и знал о главном правиле эксперимента - молчать.