Знать

- Я очень извиняюсь, - произнес мягкий сочный голос, - но курение в общественных местах у нас запрещено. Статья сто семьдесят пятая административного кодекса.

Говорил пожилой мужчина в ярком пальто, цвета яичного желтка, костюме-тройке и начищенных до блеска туфлях. На голове - шляпа, в одной руке - старомодный саквояж, в другой - длинный зонт.

- Но раз вы уже покурили, - продолжал бдительный гражданин, - то будьте любезны, хотя бы не сорите.

Он кивком показал на дымящийся окурок.

Рёшик подошел к урне, затоптал чинарик и отфутболил его подальше.

- Нет, я все-таки еще раз извиняюсь. Если вас не затруднит, положите окурок именно в урну.

- Я тоже извиняюсь, - с запалом ответил Рёшик, - но это никакое не общественное место! Окурок я потушил, от него ничего не загорится.

Бдительный гражданин поставил саквояж на пенек, прислонил трость и перевел дыхание.

- Молодой человек, вы стоите рядом с киоском. Киоск - рядом с автобусной остановкой. Куда вам искать место еще общественней? - Престарелый франт говорил медленно, ввинчивая каждое слово в слушателей, как саморез в дерево. - А это влечет предупреждение или наложение штрафа от одного до пяти не облагаемых налогом минимумов доходов граждан. Я вас именно что предупредил. Или вам как раз нужно, чтобы непременно оштрафовать?

Пока гражданин вещал въедливым голосом, Пользун, Дюжик и Истомин не заметили, как пошли искать окурок, нашли его и выбросили в урну.

Очнулись, когда в поучениях франта наступила пауза.

- Ух ты, - выдохнул Володя, - ловко вы нас "нагнули".

- Позвольте представиться. - Гражданин приподнял шляпу. - Раскин Борис Менделевич, адвокат. Правда, после реформы уволен из государственной конторы, но я юрист не по трудовой книжке, а по состоянию души.

Он поднял с пня саквояж и взял трость.

- Я сегодня был на вашем занятии в первый раз. И мне кажется, у меня немного получается. Как вы это называете - сила знания?

Трое одновременно кивнули.

- Вы меня опять простите, но я случайно подслушал ваш разговор о том, что пора атаковать. - Раскин состроил мину. - Чушь собачья.

Истомин и Дюжик переглянулись. Рёшик достал сигарету, хотел прикурить, но одумался и спрятал обратно в пачку.

- А что же делать? - спросил он, теребя отворот шинели.

Адвокат выпятил грудь и ткнул тростью в невидимого противника.

- Мы будем защищаться на вражеской территории!

Днем в отделении варты Столичного района относительно спокойно.

Разгребли ночные подвиги, приготовились к вечернему приему героев. На этом фоне доставка десяти мужчин (трезвых) стала событием для личного состава. Задержанных определили в камеру, и скоро сержанты потеряли к ним интерес. Как и к тем пятрым, которых доставили на день знаний почему-то в Столичный.

А после обеда жизнь вообще казалась раем, если бы не сквозняки.

Начальник отделения майор Буркун успел разделаться с жениными котлетами ровно в тот момент, когда в дверь постучали. Кого черт принес в перерыв? Либо что-то срочное, либо дежурный получит в лоб. Буркун с грацией бегемота смахнул крошки, допил чай и скомандовал:

- Войдите!

- Здравствуйте и приятного вам бывшего аппетита, господин майор - произнесли из приоткрытой двери.

В кабинет вошел молодящийся мужчина старше средних лет в сером костюме с широким галстуком. Костюм старого покроя смотрелся весьма ново, как и его обладатель. Гость подошел к столу, поставил саквояж и поклонился.

- Меня зовут Раскин Борис Менделевич, я - адвокат.

- Очень приятно, - соврал Буркун и вытер руку о китель, чтобы подать ее гостю.

- Господин майор, я по поводу задержанных сегодня утром возле ИНЯДа.

На краю стола Буркун заметил недоеденный огурец и стал, как ему казалось, незаметно подбираться к нему левой рукой. Поскольку форточку майор не открыл, боясь сквозняка, в комнате стоял плотный запах еды. Такой приятный на домашней кухне, в служебном помещении он казался совершенно чужим.

- Понимаете, какая история, - продолжил Раскин, - согласно части второй статьи пятой Закона о варте, при задержании ваши сотрудники должны были представиться и предъявить служебные удостоверения. Я находился рядом и ничего похожего не заметил.

Буркун заерзал в кресле и, наконец, дотянулся до огуречного огрызка.

- Так вы их адвокат? Дело в том, что задержание санкционировали сверху, - майор показал пальцем на потрескавшийся, в разводах потолок. - И задерживали не мои подчиненные, а городской ВОН. Для установления личности.

- Допустим. Но даже в таком случае вы должны составить протокол...

- Протокол есть! - выкрикнул майор. От резкого движения пойманный с поличным огурец выскользнул и упал на пол.

- Не сомневаюсь. А как насчет уведомления родственников и обеспечении связи с адвокатом? Согласно части третьей статьи двадцать девятой Конституции.

Отъехав на кресле в сторону, Буркун дотянулся ногой до огурца и потянул его к себе.

- Но вы как-то об этом узнали? - спросил майор.

- Чистая случайность. Говорю же, присутствовал при задержании, отследил, куда отвезли.

- Да, мы не сообщали. - Буркун вскинул голову. А что сделает потертый старикашка целому майору? - Не успели еще!

- Тогда отпустите их.