Знать

Машина рванула с места, унося молодого знатока из смерти в жизнь.

Глава 6

Из динамиков экрана, расположенного на крыше гостиницы, вещал Верховный Руководитель.

- Уважаемые представители знати! Вы - интеллектуальное будущее страны. Своей гражданской активностью вы доказали, что неравнодушны к собственному призванию. Власть была неправа по отношению к вам. Мы хотим исправить ошибку. Приглашаем знатоков перейти на государственную службу. Вам гарантируются высокая зарплата и полный социальный пакет. Страна нуждается в вас. Только вместе мы сможем преодолеть трудности. Вот вам моя рука.

И Верховный действительно протягивал руку.

В центре палаточного городка враг напротив врага стояли двое - молодой и пожилой. Зрители успокаивали спорщиков, но чем дальше, тем чаще раздавались подбадривающие возгласы.

- Что случилось, коллега? - спросил прохожий.

- Да вот, двое зацепились - идти под власть или нет. Младшой захотел устроится к этим, - зевака показал на экран, - а старший его вроде как не пускал. Ну, слово за слово, поспорили, перебрасываться знаниями начали. А ведь в одном патруле ходили. - Он вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее на пятачке. - Будет интересно. Младший бьет сильно, но не умеет защищаться. А старый делает купол, но удар слабенький.

Тот же зевака подсказал, что оба договорились драться на хобби, чтобы без холостых ударов.

- На безбожном флорине написано "Victoria Queen", - сказал старший.

Вокруг него возник фиолетовый купол.

- Charge - это рывок к цели, - ответил младший.

Вмятина в защите.

- "Маунди" чеканили специально для Пасхи.

Младший пошатнулся, но устоял, держась за ушибленный бок.

- При атаке на босса вар держит утробу, медведь - чешую, ДД смотрят под ноги за воид-зонами.

Защитная сфера треснула, старший запрокинул голову и упал.

Штаб сопротивления сменил прописку и расположился на пятом этаже столичной Горуправы.

- Не бывает таких совпадений, Степан Романович. Чтобы за четыре недели до выборов власть пошла ва-банк. У них прочная позиция: мы сами облажаемся, зачем рисковать?

- Так может догадались, что у нас раздрай?

- Э, нет. Понятно, что раскол должен был произойти рано или поздно, но эта публика любит действовать наверняка.

- Так шо, работает предатель?

Командиры смотрели друг на друга, как будто одним взглядом определяется чужой среди своих. Рёшик молчал, Розуменко дул на чай, Яся разливала кипяток по чашкам в углу комнаты.

- Как и рядовым знатокам, нам нужно определиться: мы под властью или самостоятельно, - сказал Рёшик, сев обратно за стол. - Публикуем манифест - вернуть работу интеллигенции и повысить зарплаты бюджетникам. Взамен - отказываемся от власти, но оставляем контролирующий орган - Палату Знати.

Командиры переварили услышанное и покачали головами. Защелкали клавишами, отправляя сообщения главам первичных ячеек. Одни успели получить ответ, другие боролись со связью, третьи - и так знали, как решит отряд.

Розуменко подошел к короткому и высокому столу, за которым сидел Рёшик.

- Плевать они хотели на наши палаты. Как только откажемся, они ткнут пальцем: "Знать испугалась! Одна надежда на нас!". И тогда пути назад нет, они будут править, сколько захотят.

- Дармоеды и так будут править всегда. Как в сказке: "Мятежник пал, слава дракону!". Только драконами станете вы. - Рёшик встал, не выпуская из правой руки планшет. - Да поймите же, Степан Романович, нет во власти порядочных людей. Порядочность - признак профессиональной непригодности для политика. Мятежник обязательно становится драконом.

- Знаешь, Игорь Владимирович, можно сделать и жалеть, а можно жалеть, что не сделал. Я предпочитаю первое. Предлагаю голосовать.

Прямота Розуменко воодушевила собрание.

Пункты составили категоричные: "За манифест" и "За выборы". Думали, по демократическим принципам сделать графу "Воздержался", но решили, что случай не тот. Голосовать - тайно.

В тяжелую стеклянную конфетницу легли двадцать шесть свернутых бумажек - двадцать четыре местных командира, столичный начальник Розуменко и лидер Пользун. Голоса раскладывали в разные стороны - манифест и выборы. Считать доверили Истомину. Над конфетницей образовался круг зрителей, стояли в несколько рядов. Передние выкрикивали задним:

- Пять-пять!

- Семь-шесть в пользу манифеста!

- Десять-одиннадцать, за выборы.

- Тринадцать-двенадцать - манифест.

В руках у Володи осталась единственная бумажка, свернутая маленьким самолетиком.

- Выборы, - объявил Истомин, не поднимая глаз. - Голоса - пополам.

Круг разорвался - командиры заговорили между собой и по телефонам.

- Что будем делать, раскольники? - спросил Дюжик. Его ровный голос прозвучал громче общего гомона. Аркадий Филиппович так же сидел рядом с Володей, но теперь - вполоборота.

Рёшик и Розуменко оказались по разные стороны т-образного стола. Для полноты картины не хватало ковбойской амуниции.

- Чепуха эти ваши голосования, манифесты, палаты... вместо того, чтобы облегчить людям жизнь, усложняем.

- А облегчить хотите, выбрав за них?

- Да. Они так привыкли. Просто до нас за них делали плохой выбор.

- А вы, значит, мерило?