Знать

Ни одно из условий меморандума власть не выполнила. Зачем соблюдать правила, если сам их устанавливаешь с позиции силы.

Знатоки превратились в изгоев, они стояли вне законов. Настоящее - преследование БC, будущее - тюрьма, работа дворником или голодная смерть в любом из отделений бесплатной больницы, где нужно платить даже за то, чтобы тебя не уничтожили в первый день.

По возвращению из Столицы Рёшик несколько недель жил на остатки поступлений от знати. Ростик выжимал последнее, но орудовать скальпелем против дубины не мог. Дюжик и вовсе остался без семьи, работы и денег. Жил с Ростиславом на съемной квартире и готовил его к вступительным экзаменам. Истомин продолжил карьеру дерматолога, потихоньку возвращал клиентуру и на звонки отвечал редко. Возле Пользуна постоянно находился Борис Менделевич, потому что Рёшик проживал в его квартире.

Яся вернулась домой, но каждый день навещала опального борца.

- И что меморандум? - пояснял Раскин. - Тьфу, бумажка. Не закон, не подзаконный акт, не указ и не постановление. Так, пацанское слово - не шельмовать. Но кидалы по-другому не играют. В итоге имеем недоверие народа, презрение власти и отчаяние внутри знати. Полный тохес, говоря юридическим языком.

- Да, это не наша война, - опустив голову, признался Пользун. - В этом месте и в этом времени ничего нашего нет.

Вырвавшись из цепких лап похмелья, Рёшик обзвонил всех из близкого круга и назначил встречу возле того же дворца детского творчества, где собирались в первый раз. Позвонил Фире - попросил, чтобы записала и пустила в эфир обращение знати. Потемкина ничего не ответила и положила трубку. Порталы знатоков в сети давно легли под хакерскими атаками - неумелыми по форме и сути. Других способов общения с ойкуменой не осталось.

Как и на первой встрече, собрались около сотни знатоков. В каждом Рёшик был уверен - не проболтается, в бою поможет. Через несколько минут собрание окружили внутренние войска, начертив окружность металлическими щитами. Через десяток стояли БСники в гражданском.

Кольцо сжималось.

Знатоки готовились к схватке, последней в жизни. В нормальной жизни - точно.

- Пауки - насекомые! - прогремело над строем.

В воздухе появился огромный зеленый пузырь, который покрыл поле боя - никто по ту сторону щитов не сомневался в сказанном.

Пользун поднял воротник легкой курточки, похожей на френч, и шагнул навстречу военным. Перебросил из руки в руку планшет, разминая свободную кисть.

Попытался произнести знание, но слова не рождались, хотя перед выходом он повторил пяток тезисов из неиспользованных запасов.

- "Мощная глупость".

- "А ты как думал?"

- "Думал, вы слабее".

- "Мы - сильнее. Нас больше, и мы не думаем".

Рёшик стал лицом к лицу с инокомыслящим.

Обернулся, посмотрел на свое войско - тощее, поросшее щетиной, ссутуленное.

Поднял руки вверх, проговаривая в землю всплывшее из памяти знание:

- "Если противник сильнее, твои действия должны выйти за пределы его понимания". Бернар Вербер.

Надломился Рёшик, не смог пальнуть. Но внутри появилось чувство, что заряд никуда не делся, а остался здесь. Как мина или присыпанная бомба. Первый попавшийся невежда взорвется.

Знатоков повели к автобусам. На месте несостоявшейся схватки остались трое БСников - заполняли бумаги и зачищали местность...

...Съемочная группа "Клика" задержалась на предыдущей точке и приехала с опозданием. В парке возле детского дворца было пусто. Деревья верхушками трогали наступающий вечер. Трое стояли чуть в стороне - видимо, шли с работы и остановились подышать воздухом.

Взрыв грянул, когда журналисты садились обратно в машину.

Часть четвертая

"Обрыв сети"

Глава 1

В приступах информационного голода виделись миражи. Лента социальной сети - спагетти: мотаешь на вилку, потом долго жуешь. Телевизионные новости представлялись котлетой - пережаренной или, наоборот, сыроватой. Все это запить компотом из видеороликов - жить можно. Он неделю ходил по квартире: с полным желудком и пустой головой.

Второй раз сажать Рёшика в СИЗО Карп Наумович не стал. Хотя ранение сотрудника БС посредствам информационной мины - дело серьезное, но в уголовном кодексе словесные воздействия не прописаны. Проще поместить под домашний арест, без суда, чисто по-дружески.

Книг в шкафу немного, они давно прочитаны. Планшет с библиотекой отобрали в автозаке. Предварительно обыскав квартиру, словесники отформатировали диск в компьютере и изъяли телефон. Календарь на стене добродушно оставили.

- И что самое интересное, - говорил в день посещения Раскин, - совершенно мне непонятно, когда такое закончится. Они могут держать тебя здесь до второго пришествия, как будто первого им не хватило. Юридически ты свободен, я могу апеллировать разве что к господу богу. Но наш суд не признает решения этой инстанции. Так что терпи, Игорь, вот тебе сосиски, завернутые в сегодняшний "Клич", какая ни есть, а пища. Сосиски лучше не есть.

- Я люблю тебя, Игорь, - шептала Яся. - Знаешь, что пишут из Столицы?