Знать

- Итого - почти сто тысяч за май, - процыкал Варгашкин. "Двадцать" у него звучало, как "дзвадзать", а "тысяч" - как "тсысяч". - Предлагаю пятьдесят передать на ваше усмотрение, а пятьдесят - на подготовительные работы к зиме. Подрядчиков я нашел.

Директора ИНЯДа зовут Николай Вальтерович Бронский. Он руководил институтом, когда Варгашкин еще доил родителей на поход с девушкой в кафе. У Николая Вальтеровича тоже были своеобразные отношения с деньгами.

Они не любили друг друга.

Отец Николаса тоже не жалел денег на сына - жалеть было нечего. Беглый немецкий заключенный отсидел за укрывательство врагов Рейха на Родине и практически за то же - в стране-освободительнице. После амнистии работал часовщиком в доме быта. Немецкая порядочность не позволяла работать плохо, а постановка на учет в милиции - воровать. В школу Вальтер давал сыну бутерброды с морковкой. Маму Николас не помнил - она родила его, когда отец досиживал срок, и ушла к какому-то военному. Что такое деньги, мальчик не знал до поступления на физический факультет университета - там получал повышенную стипендию. Но слишком хорошо знал, что такое работа - без нее человек не стоит бутерброда с морковкой. Одновременно со степенью кандидата технических наук, Николай получил комнату в общежитии. Отец к тому времени умер, угол в коммунальной квартире отдали соседской семье. Пролетарии оказались государству ближе, чем сын бывшего врага народа, да еще и интеллигент.

Общежитие мешало заниматься, подсовывая соблазны, как умелый фокусник. Но девушки, вино и карты не давали такого наслаждения, как госпожа Физика. С ней Коля и повенчался.

Молодость Бронского выпала на счастливое время развития квантовой теории. ИНЯД считался святыней. На поклонение в загородный корпус приезжали ведущие ученые, правда, из стран очень ближнего и оттого дружественного зарубежья. Бронскому посчастливилось работать со светилами, потому он сам стал значимой фигурой в "квантовом" сообществе.

Когда настали трудные времена, кандидатур на место директора института, кроме Бронского, не нашлось. Все разъехались по планете, не желая прозябать в холодных квартирах на мизерную зарплату. Должность не испугала, к тому же Николай по-прежнему занимался разработкой управляемого термоядерного процесса. Под испытания выделил сам себе лабораторию в подвале. Казалось бы - мечта идиота, но появились вездесущие и неумолимые враги - планы, отчеты, протоколы и прочая канцелярская нечисть. Она уничтожалась не святой водой - только личной подписью. Битву с макулатурой Николай Вальтерович всякий раз откладывал, но под натиском бухгалтерии все-таки выходил на ристалище с пером в одной руке и печатью в другой.

"Я - неправильный немец, - шутил он сам о себе, - не люблю порядок. Да и может ли быть правильным немец в неправильной стране?".

- Вот что, mein Freund, - ответил Бронский Варгашкину, добивая стопку приказов, - с этими деньгами мы поступим иначе.

"Этого следовало ожидать, - подумал зам по науке. - Интересно, что он предложит сделать с денежной массой, которая ни к чему, кроме деления, не приспособлена?"

- Давай-ка ты проведи их по бухгалтерии как внебюджетные средства, мы выплатим зарплату за апрель, а когда из казначейства дойдут деньги, мы то, что останется, перераспределим на хозяйственные нужды.

Кирилл Денисович затосковал. "Ни черта там не останется. Хорошо, что додумался десятку взять у арендаторов наличными, а то этот жрец и ее бросил бы на алтарь науки".

- Но главбух свела баланс, сейчас - середина июня... Мы под угрозой закрытия, идет реформа, любая проверка только усугубит...

Бронский умертвил последнюю бумажку и с видом победителя выскочил из-за стола.

- Суть вы поняли, в деталях - разберетесь.

Он рывком достал из шкафа белый халат, надел поверх тусклой рубашки и застегнул. Сбил с серых брюк кабинетную пыль, в предвкушении любимого дела пошевелил в сандалиях большими пальцами, схватил папку с расчетами и устремился к двери.

- Все равно акт нужно подписать, - прокричал Варгашкин вслед.

- Обязательно, Kollege, - донеслось из коридора. - Только завтра.

Ох уж эти ученые. А ведь должны быть, по идее, материалистами.

Николай Вальтерович шел в лабораторию, где его ждала любимая работа. Он был на пороге открытия, которое разом двинет науку намного вперед.

Глава 5

Рёшик проснулся от звука телевизора из кухни и несколько минут лежал неподвижно, соединяя себя-спящего и себя-реального под одной оболочкой. Первые шаги нового дня дались тяжело. Сначала на кухню - кофе и сигарета. Но только после кусочка хлеба или печенья, натощак - ни-ни. Как жаль - все, что нравится, обязательно вредно. А противная овсянка полезна неимоверно.

Кстати, о ней - где-то оставалась, зараза, в шкафчике.

По "Оупенингу" показывают природу северного Кипра, до того обворожительную, что турки с греками не могут решить, кому беречь ее.