Знать или уметь? 6 ключевых навыков современного ребенка

Мы познакомились с Норманом Воганом, когда отправились на Аляску посмотреть начало «Айдитарода» — 1800-километрового забега на собачьих упряжках по замерзшей тундре. Энергичный девяностодвухлетний старик с длинной неряшливой бородой, глубокими морщинами и искрами в глазах был карикатурой на великого американского исследователя. В 1928 году Воган служил главным помощником адмирала Берда в первой антарктической экспедиции. В 1973 году стоял на старте первого «Айдитарода», проводимого в честь гонки за сывороткой в 1925-м, когда нужно было доставить жизненно необходимое лекарство больным детям города Нома. А в восемьдесят девять лет поднялся на вершину горы в Антарктиде, которая теперь носит его имя. Знаменитость на Аляске, Воган пять лет не появлялся на «Айдитароде», но пришел на банкет по случаю его начала, чтобы встретить старых друзей и поделиться своей книгой My Life of Adventure («Моя жизнь, полная приключений»)[402]. Он подписал нам экземпляр словами: «Мечтайте о дерзком. Не бойтесь неудач». Воган смело шел туда, куда другие боялись, потому что знал, как выжить, и обладал уверенностью и настойчивостью исследователя и первооткрывателя.

Уверенность состоит из двух компонентов. Первый — желание попробовать. Это отражено в одной из наших любимых цитат: «Вы пропускаете 100 % ударов, которые не нанесли сами»[403]. Без уверенности люди не в состоянии принять новые вызовы и выйти из зоны комфорта. Второй аспект уверенности — упорство. Анджела Дакворт, профессор Пенсильванского университета, называет это решимостью — когда человек обладает страстью, настойчивостью, упорством, помогающими не отказываться от конечной цели[404]. Уверенность, или решимость, позволяет изобретателям продолжать работать над слабыми местами своих идей и экспериментировать с промежуточными версиями продукта. Она позволяет ученикам стараться понять суть, даже когда они поначалу сбиты с толку тем, что читают. Разница между преуспевающими учениками и отстающими может оказаться именно в желании не отступать. Сколько раз вы ребенком слышали старую пословицу: If at first you do’t succeed, try and try again[405]? Уильяму Хиксону, британскому писателю и педагогу, приписывают ее популяризацию в середине XIX века[406]. В полной версии она звучит так: T is a lesson you should heed: Try, try, try again. If at first you don’t succeed, Try, try, try again[407]. Эта мысль и есть тема нашей главы. Как заставить детей пробовать еще и еще в нынешней обстановке, когда неудача — это проклятие (вспомните о тестах на важных экзаменах), и когда в нашей культуре награды присуждаются за самые тривиальные достижения (как в детских спортивных командах: все дети получают призы независимо от того, победили или нет)[408].

Если мы хотим сделать из детей исследователей самых смелых идей, то должны поощрять их эксперименты, размышления, вопросы и — да, неудачи, чтобы они могли учиться на своих ошибках и повторять попытки. Поражения дают возможность сравнить, что работает, а что нет. Так происходит даже в теннисе. Когда вы играете достаточно долго, пробуете много способов держать ракетку и массу разных ударов. Если бы вы думали только о победе (что равносильно получению единственно верного ответа), то никогда не попытались бы отбить мяч спиной или слегка изменить манеру держать ракетку. Если же осмеливаетесь попробовать новое, порой случается провал; но маленькие ежедневные эксперименты в конечном итоге приведут к совершенствованию мастерства игры. Все великое в жизни, промышленности или лаборатории создается, когда мы пробуем разные варианты, чтобы посмотреть, что произойдет, и иногда проигрываем. Обретая уверенность, мы корректируем направления, исходя из результатов. Мы не убираем ракетку (бизнес-план, пробирки) в чехол и не отправляемся домой.

Поучительных примеров масса, и речь не только о детских неудачах. Кто не слышал о том, сколько издателей отказались от «Гарри Поттера и философского камня» Джоан Роулинг? Теперь это повод для шуток писательницы. Нобелевскую премию по химии за 2011 год присудили Даниэлю Шехтману, семидесятилетнему израильскому ученому. Он обнаружил новую форму кристаллов, о которой раньше никто не догадывался. Дан записал свое первое наблюдение 8 апреля 1982 года. Представьте молодого Шехтмана, входящего в лабораторию, чтобы рассказать об увиденном. Его коллега-ученый отмахнулся, заявив: «Да ладно тебе, Дан, у меня есть дела поинтереснее». Однако Шехтман не отступил. Он был уверен в том, что видел, и оставшуюся часть научной жизни посвятил доказательству существования еще одного типа кристаллизации. За свое открытие — и за уверенность и решимость — он и получил престижную премию.