Знатная леди

Однако увидеться с сестрой он смог лишь на следующий день, поскольку визит мисс Фарлоу вызвал у той настолько сильную головную боль, что она отказалась принимать еще кого-либо. Не успел доктор заикнуться о том, что опасность инфекции миновала, как леди Уичвуд поняла, что не может запретить мисс Фарлоу навестить Эннис, поскольку та пожелала увидеть Лусиллу, а мисс Фарлоу, к несчастью, встретила девушку как раз в тот момент, когда та выходила из спальни Эннис. Последовала неловкая сцена, поскольку Лусилла, обвиненная в том, что обманом пробралась в комнату Эннис, когда Джарби отвернулась на минутку, с негодованием заявила, что не делала ничего подобного: мисс Уичвуд сама пригласила ее, а что же касается того, будто Джарби отвернулась, то она как была в комнате, так и до сих пор остается там. Получив такую отповедь, мисс Фарлоу немедленно кинулась на поиски леди Уичвуд, в истерике требуя, чтобы ей сказали, почему Лусилле было позволено повидать мисс Уичвуд, тогда как ее, кузину, не пустили даже на порог. Закончилось все тем, что леди Уичвуд, признавая, что обморок, которым пригрозила мисс Фарлоу, может быть, в некотором смысле, оправдан, ответила, что никто не пытается преградить ей доступ в комнату Эннис – разумеется, она может навестить ее! Миледи добавила, что может положиться на мисс Фарлоу в том, что та не станет слишком долго докучать Эннис своим присутствием, как и утомлять ее разговорами. Мисс Фарлоу, все еще прерывисто всхлипывая, заявила, что не настолько глупа, чтобы вести долгие разговоры с человеком, чье здоровье пребывает в столь хрупком состоянии, как у дорогой мисс Эннис. Миледи тоже надеялась на это, хотя ее и одолевали сомнения, и она положила конец визиту через двадцать минут, после того как мисс Фарлоу вошла в комнату, и к этому времени Эннис выглядела так, словно ей грозил рецидив.

– Боюсь, что должна попросить вас удалиться, Мария, – с ласковой улыбкой произнесла леди Уичвуд. – Доктор сказал: не дольше четверти часа.

– О да, конечно! Он совершенно прав! Бедная Эннис очень слаба! Я была просто шокирована, когда обнаружила ее такой бледной и совершенно не похожей на себя прежнюю, но я ей сказала, что совсем скоро она выздоровеет. А теперь я покидаю ее, а она должна постараться заснуть, не правда ли? Вот только перед уходом я задерну занавески на окне, потому что ничто так не раздражает больного, как яркий солнечный свет. Хотя, разумеется, вновь увидеть солнышко после стольких серых и унылых дней очень приятно, да и полезно, как говорят, хотя сама я склонна в этом усомниться. Я помню, как моя дорогая мама говорила, что солнечные лучи губительны для женщины, и она никогда не выходила на открытый воздух без вуали на лице. Что ж, сейчас я должна вас покинуть, дорогая Эннис, но можете быть уверены, что я буду частенько заглядывать к вам, чтобы узнать, как у вас идут дела.

– Амабель, – слабым голосом сказала мисс Уичвуд, когда мисс Фарлоу наконец убралась восвояси, – если ты меня любишь, убей нашу дорогую кузину! Первое, что она сказала, переступив порог, – это что не будет разговаривать со мной, и с того самого момента рот у нее не закрывался.

– Мне очень жаль, милая, но ее нельзя было не пустить к тебе, не нанеся смертельной обиды, – ответила леди Уичвуд, вновь раздвигая на окне занавески. – Но сегодня я больше не разрешу ей войти сюда, так что можешь быть спокойна.

За обеденным столом мисс Фарлоу вполне преуспела, доведя сэра Джеффри до белого каления сначала тем, что изрекала совершенно дурацкие замечания, а потом еще и попытками спорить с леди Уичвуд. Когда обед подошел к концу, она вскочила на ноги со словами:

– А теперь вы должны извинить меня. Я намерена посидеть немножко с нашей бедной больной.

– Нет, Мария, – твердо сказала леди Уичвуд. – Эннис чрезвычайно утомлена, и никакие посетители не должны ее сегодня больше беспокоить.

– Вот как? – рассерженно заявила мисс Фарлоу. – Я не считаю себя посетителем, леди Уичвуд! Вы уже несколько раз входили в комнату Эннис, хотя кое-кто может подумать, что у меня на это больше прав, поскольку я – ее кровная родственница. Я вовсе не хочу сказать, будто вы нежеланный посетитель, поскольку уверена в том, что она всегда рада видеть вас.

Сэр Джеффри счел своим долгом оскорбиться и резко заявил, что леди Уичвуд единственная, кто достоин решать, кому можно, а кому нельзя навещать Эннис; и добавил для вящей убедительности, что если миледи прислушается к его совету, то не позволит кузине ни на шаг подойти к Эннис, поскольку именно ее бесконечная болтовня и утомила его сестру.

Сообразив, что зашла слишком далеко, мисс Фарлоу поспешила уверить его, что не имела намерения проявить ни малейшего неуважения к леди Уичвуд, но не смогла преодолеть искушения и добавила со своим раздражающим сюсюканьем:

– Что же до того, будто это мой визит утомил дорогую Эннис, смею предположить, что во всем виновата Лусилла. Если мне будет позволено высказать свое мнение, то вы сделали большую ошибку, позволив ей навестить…