Знатная полонянка

Когда Прозора заглянула в глаза Неумехи и увидела там лишь пустое бессмысленное выражение, она побоялась, что той уже ничем не поможешь. Но решила попробовать.

– И долго ты собираешься так жить? – строго спросила она сидящую на земле женщину.

Та растерянно вскочила.

–Дак… это… муж работать не хочет!

– А ты что делаешь?

– Дак… это… дети же!

– Слушай меня внимательно. Я тебе помогу. Ты получишь еду, одежду, дом, а через три дня я тебя навещу и посмотрю: если дети будут голодные, неумытые, если у тебя в доме будет грязно, тебя высекут плетьми перед всеми сельчанами. Если ты опять не исправишься, я отправлю тебя в монастырь, а детей отдам в другие семьи – кто возьмёт. Мужу твоему я подберу другую женщину. Посноровистей. Поняла?

– Дак я же… не умею! – вдруг вымолвила непослушными губами Неумеха и разрыдалась.

– Но ты и не хочешь учиться! Зачем тогда замуж шла? Или сразу в монастырь пойдёшь?

– Не хочу в монастырь!

– Тогда учись. Другого выхода у тебя нет. Для начала пришлю тебе свою челядинку – она тебя поучит. Или с людьми по-людски живи, или в келье отдельно от людей век доживай!

Неумёха моргнула внезапно ожившими глазами. Кажется, она поверила, что Прозора не шутит. Ей и самой, наверное, надоело существовать будто в кошмарном сне, от которого некому было её пробудить…

Дома муж Прозоры строгал для жены новое веретено. Госпожа не чуралась работы, в которой сама была искусница. Ее волновало другое.

– Что ты скрываешь от меня, мил друг? – попеняла она мужу.

– Скрываю, – согласился он, – потому что говорить рано. Я ещё не всё продумал. Решил лишь к напасти, которую ты напророчила, загодя приготовиться…

– Боишься, я сглазить могу?

– Что ты, женушка, и в мыслях не держал!

– Немедля признавайся! – нарочито строго прикрикнула на него Прозора. – А то дождешься, нашлю на тебя порчу…

– А что со мной тогда случится?

– А то, что в опочивальне рядом со мной бревном лежать станешь, – лукаво ответила Прозора.

– Неужто ты и себя не пожалеешь?

– Охальник! – покачала головой женщина. – Ничем-то тебя не испугаешь.

И добавила уже без улыбки:

– Ты привык жить один. Как и я сама. Но теперь ты решил жить вместе со мной. Как прежде. А прежде мы друг от друга ничего не скрывали. Я не хочу к другому привыкать. Знаешь ведь, и от женщины может быть польза.

Он помедлил и со вздохом потер мочку уха. Так и не избавился от былой привычки в минуту размышлений за ухо хвататься.

– Эх, Софьюшка, как говорится, на небо крыл нет, а в землю путь близок… Но то люди про смерть говорят, а я – про жизнь.

– Живыми в землю? – удивилась Прозора.

– Не в землю, а под землю. Хочу по-своему упредить напасть, под землею соорудить город. И чтобы вход в него был тайный, чужим неведомый. Как опасность углядим, так вместе с селянами в него уйдём.

– И ты думаешь, враг об этом не догадается?

– Не должен. Где это прежде видано, чтобы народ под землею прятался?

– Али ты один умный?

– Умный, не умный, а такого прежде не слыхивал. Тут мы с Головачом прикинули, где сделать два-три тайных лаза, а где дырки для воздуха пробить, чтобы не задохнуться.

– А коли земля обвалится да всех заживо погребет?

Лоза с досадой посмотрел на жену.

– Для чего же мы думу думаем? Чтоб не подобно червякам под землю залезть, а чтоб это неопасно было. Головач рассказывал, люди в горах руду добывают и не то что землю, камень пробивают. Пещеры делают, ходы длинные… Обвалится! Ты бы Головача послушала. Обвалится! Подпорки поставим. Русский мужик – умный. Головач надумал наружу вроде как трубы сделать, для воздуха, и скрыть их под пни старые. А один ход прорыть подалее, чтобы в случае чего из нашего подземного города прямо в лес выйти. Головач…

– Головач! Головач! – вздохнула Прозора. – Был бы он бабой, неладное бы подумала…

Ворчала Прозора по-бабьи вслух, а умом понимала: то, что задумал муж, дело верное. Крепость для обороны им не построить. Да и сколько простоит в осаде такая крепость? Малому люду одна дорога – получше спрятаться. А из такой норы и ворога доставать сподручнее. День за днем. Известно ведь: блоха маленькая, а кусает больно!

Глава двадцать четвертак

Анастасия с Заирой окончили своё повествование, и над куренем повисла тишина. Тури-хан не мог прийти в себя от изумления и злости: на его степной город напал отряд кипчаков в каких-нибудь пять десятков всадников! Кто же это смог осмелиться? Понятно, от женщин он ничего путного не добьётся. Они, небось, от страха и не видели ничего, сидя в куче травы…

Этот кипчак – человек неглупый. А значит, как враг опасный. Надо непременно найти его и уничтожить. Только как его найти? Мало ли кто мог следить за куренем, чтобы подкараулить момент, когда нукеры оставят его…