Зной прошлого

В последнюю десятидневку июня у пограничников капитана Николова было много «работы». Не проходило и дня без прочесывания местности и патрулирования, облав и засад. Капитан на коне объезжал позиции и давал все новые и новые указания. Каждый сигнал о появлении в округе подозрительных лиц проверялся и перепроверялся, по их следам без промедления бросали усиленные группы пограничников. Предательская рука Атанаса Пенева указала карателям место в виноградниках поблизости от села Каблешково, где скрывались Киро Рачев и Христо Тонозлиев. Другим предателем были выданы Станчо Желев и Иван Минков. Нарвавшись на засаду, попали в руки врага Кина Йорданова, Йордан Петков, Панди Неделчев и Иван Петков. За всех схваченных партизан Чушкин выдавал «временные» расписки и отправлял арестованных в штаб жандармерии. Только Киро Рачев и Христо Тонозлиев, пойманные первыми еще 21 июня, были по распоряжению генерала Младенова доставлены в штаб дивизии, располагавшийся в селе Дыскотна. Последней провезли через Каблешково, прежде чем отправить в жандармерию, Яну Лыскову. «Пусть видят каблешковцы, что и жена командира отряда поймана», — решил Косю Владев.

Все эти дни в большинстве окрестных сел царило томительное напряжение — у многих жителей в партизанском отряде сражались их родные и близкие. С тревогой ждали известий о том, кто еще попал в руки карателей. На время забылись былые тревоги, сожженные дома и разграбленное имущество. В каждую семью в любую минуту могла постучаться куда большая беда. Подолгу обсуждали слова царского министра об амнистии. С надеждой вспоминали и обещание капитана Русева, который после карательной операции в Каблешково заявил: «И волос не упадет с головы тех, кто добровольно сдастся властям или не окажет сопротивления при задержании». Известны были всем и последние решения, принятые на совещании кметов. Как хотелось верить щедрым посулам властей! Дела же полиции, жандармерии и армии совсем не вязались с гуманными словами властей. С каждым днем действия фашистских карателей становились все более жестокими и беспощадными. Жителям запрещалось покидать села без письменного разрешения кмета, крестьянам возбранялось брать с собой еду на полевые работы. Оставался в силе полицейский час. Попавшие под подозрение лица должны были дважды в день — утром и вечером — расписываться в специальной книге в полицейском участке или в сельской управе. Не утихала волна арестов и облав, по-прежнему изуверские пытки применялись при допросах. Третья рота пограничников под командованием поручика Георгиева заняла села Горица, Гылыбец и Порой, блокировав тем самым всю долину. За проявленные усердие в службе и твердость по отношению к арестованным пограничник Бакалов был награжден наручными часами. На их покупку пошли деньги, отобранные у партизана Ивана Петкова, схваченного карателями в результате предательства.

Все в те же десять трагических июньских дней в лапы полиции и жандармерии попали многие борцы из села Обзор, из сел Средецкого района, из десятков других населенных пунктов. Жандармы капитана Русева, каратели капитана Николова, высшее начальство и представители местных властей торжествовали. Они считали, что революционное движение в Бургасском боевом районе окончательно разгромлено.

В эти же дни по городкам и селам Бургасской области, в которых размещались карательные части армии, жандармерии и полиции, разъезжал фронтовой театр. На афишах его было броско начертано: «Фронтовой театр — в окопах и на позициях». Эти слова как нельзя лучше раскрывали характер борьбы между правительственными войсками и Народно-освободительной повстанческой армией. Вся программа выступлений была составлена из ура-патриотических номеров, прославлявших верность царю и отечеству. Побывал фронтовой театр и в Каблешково. По окончании представления для актеров был устроен банкет, вино и продукты для которого были бесцеремонно реквизированы у тех, чьи родственники томились в это время в жандармском застенке. До поздней ночи разносились над Каблешково патриотические песни, звучали воинственные тосты за скорейший разгром партизанского движения и благоденствие «великой Болгарии».

Вторая пограничная рота блокировала местность от села Емирско до села Бата. Получив сообщение о том, что партизаны спускаются в равнинные села, ее командир поручик Григоров решил пойти на хитрость. По его приказу все пограничники повесили скатанные плащ-палатки не на левое, как положено по уставу, а на правое плечо.

— Если заметите кого-нибудь с плащ-палаткой, висящей по уставу, — значит, что не наш человек.

— Есть ли бывшие солдаты среди партизан? — поинтересовался один из участников собранного поручиком совещания.