Знойная пустыня. Дорогой приключений. Африканское сафари (сборник)

Старик, поняв меня, загрохотал, за ним и остальные носильщики, которые один за другим собрались вокруг нас, и на несчастного Ассула посыпался град насмешек. Я приказал им по очереди дежурить в эту ночь и, дрожа от холода, вернулся обратно в палатку, чтобы сообщить моим компаньонам неприятные новости. Но я нашел моих шведов спящими непробудным сном.

Тут я вспомнил мудрую китайскую поговорку, что посланный с радостными вестями должен торопиться, а с печальными должен отдыхать под каждым развесистым деревом у дороги, и, стараясь не шуметь, улегся спать.

Трое спокойно спавших людей на другое утро, еще до моего пробуждения, были поставлены в известность о происшедшем. Я застал их, глубокомысленно осматривавшими деревья, с которых пулями кабилов были сорваны полоски коры. Выстрелы кабилов, предназначенные нам, были довольно метки!

Глава VI Пьяница Ассул и родственники рыжей бороды

На ближайшем посту мы скорее из приличия заявили о ночном нападении: ни старый Лундштейн никогда больше не увидел своей ванны, ни Ассул своей водки. Но он каким-то волшебным способом ухитрился через несколько дней напиться до того, что выл на луну, как шакал в зимнюю ночь, и в конце концов был избит своими товарищами за то, что мешал им спать.

В одну из ночей я, по обыкновению, бродил по окрестностям лагеря, а затем подошел к огню, сидя у которого наши проводники пели какие-то туземные песни, которые своей мелодичностью нравятся даже европейцу. Из слов текста я понял только все повторявшееся имя «Райсули». На другое утро я спросил Ассула, что это за песню они пели вчера.

Он недоверчиво посмотрел на меня сбоку и, оглянувшись, быстро зашептал:

– Господин! Ты знаешь, на той неделе туземцы одержали серьезную победу над французами, и эта песня сложена в честь этой победы. Я пел вместе с ними потому, что у меня хороший голос, и потому, что я люблю петь. Но видишь, господин мой, хотя они не жители здешней страны, но тоже туземцы, так же как и мы, и тоже имели когда-то свою землю. Прости мне, господин мой, ты европеец, но видишь ли, в мою страну пришли европейцы и взяли ее себе – это итальянцы. И клянусь бородой пророка, что я буду петь изо всех сил, если… Извини меня, господин мой!..

– И поэтому ты пел с ними? – спросил я с улыбкой.

– Ты не веришь мне, господин мой. Вот посмотри сюда. – С этими словами он сорвал потрепанную куртку с плеча и завернул грязный рукав рубахи.

– Вот смотри. Вот тут и тут! – Он приподнял штанину на своей худой ноге и показал ярко-красный рубец. – Я получил два выстрела и три удара штыком. И не только потому ушел я на запад, что изгнан за пьянство своими родичами. Нет! Я это хорошо знаю! Тебе я могу сказать: я вернусь к себе на родину и буду во имя Аллаха бороться за ее освобождение и этим сниму с себя грех употребления спиртных напитков!

С удивлением посмотрел я на своего носатого оруженосца и крепко пожал ему руку.

В Меллиле я распрощался со своими спутниками; они думали отсюда опять направиться в горы, моя же дорога вела на восток. И так как я хотел несколько ускорить свое путешествие, рассчитав, что при таком способе передвижения смогу закончить его только в весьма преклонном возрасте, то я решил до Орана поехать пароходом.

Время, проведенное мной на борту, я употребил на то, чтобы написать своим читателям подробный отчет о стране Райсули. К нему было приложено много снимков диких и смелых обитателей этой страны. Я уложил их в красивый ящик из кедрового дерева, который Ассул купил для меня за несколько пфеннигов на базаре в Меллиле. С каждым месяцем ящик становился все полнее; на досуге я открывал его и с удовольствием снова пересматривал лица и ландшафты, припоминая мельчайшие подробности своего путешествия. Я возил с собой этот ящик в течение многих лет. Впоследствии эти фотографии людей, видов и зверей были изданы в красивой, переплетенной в кожу книге, на которой золотыми буквами было вытеснено – «Фотографии со всего света».

Приехав в Оран, я был поражен чистотой и живописностью этого города, похожего на наши чистенькие приморские курорты. Еще больше я был удивлен тем, что, как меня уверяли, от Орана до Орлеансвиля можно было добраться так же быстро и удобно, как от Парижа до Лиона.

Но я все же вооружился десятизарядным винчестером против злых людей и двумя французскими военными палатками против плохой погоды, купил довольно дешево одного верхового и одного вьючного осла и двинулся в путь. Едва мы успели выехать за город, как я, исследовав наш багаж, нашел бутылку абсента, которую, несмотря на огорченную физиономию моего милого Ассула, сбросил с моста в воду. Здесь, в Алжире, через каждые два километра попадался городок, в котором было кафе, но обычно без кофе; зато там было много бутылочек с пестрыми этикетками.

Не помогало также и то, что я задержал выплату жалованья Ассулу. Для того чтобы достать денег на выпивку, он крал курицу, ставил ее мне в счет, а полученные деньги употреблял на приобретение волшебной жидкости.