Зодчие

— Нынче в поход! — воскликнул царь. — В безмятежном житии не суждено нам проводить время. И пусть будет что будет!

Думный дьяк записал: «Государь указал, и бояре приговорили идти походом на непокорную Казань».

Сам царь вышел на Красное крыльцо объявить народу решение Думы; за ним показались митрополит и бояре. Иван Васильевич оглядел площадь. Море людских голов зашевелилось. Многие поднимались на цыпочках, чтобы увидеть государя; другие крестились на царя, как на икону; третьи высоко подбрасывали шапки, пугая ворон, примостившихся на крестах церквей.

Буря приветственных возгласов встретила слова царя о том, что поход на Казань решен.

Снова полетели в воздух шапки, люди обнимались и целовались с радостными слезами; ни у кого не было сомнения в том, что дело кончится удачей, раз пришла в движение великая народная сила.

Веселый перезвон колоколов плыл над Москвой…

Глава II Едигер, хан Казанский

Казань готовилась к войне.

Власть в мятежном городе принял твердой рукой Едигер — царевич из рода Гиреев.

Астраханский царевич Едигер-Магмет давно жил у ногайцев, прикидываясь доброжелателем Москвы, но зорко следил за событиями. Когда в Казани вспыхнуло неожиданное восстание, гиреевцы призвали Едигера, испытанного воина:

— Иди к нам в цари! На тебя вся надежда!

Едигер согласился.

Когда было объявлено, что Едигер приближается к городу, толпы казанцев высыпали на подгородное Арское поле — встречать нового хана. Впереди ехали муллы во главе с Музафаром. Сын сеида бодро и прямо сидел на вороном жеребце арабской крови. Рядом везли зеленое знамя, святыню мусульман.

Из-за леса показался небольшой отряд всадников, и во главе его — Едигер, молодой, черноусый, крепкий духом и телом. Радостный рев толпы и выстрелы пищалей разнеслись по полям. Сизоватые облачка порохового дыма поплыли над толпами народа…

Опытный в ратном деле, новый хан понимал, что Иван IV придет под Казань с немалой силой и надо противопоставить ему крепкую защиту. Едигер призвал под знамена многие тысячи задворных казаков со всех улусов. Мирзы — мелкие помещики — тоже явились со своими людьми, вооружив их. Племена, еще не сбросившие иго казанских ханов: мордва, арские чуваши, марийцы, — обязывались выставить сильные отряды.

Тех, кто не способен был владеть оружием, согнали под стены Казани и заставили копать глубокие рвы, рубить лес, строить укрепления.

Казанские ханы не доверяли угнетенным народам, и не без причины: князьки отдельных мелких племен и родов только и ждали случая перейти в русское подданство, как сделали жители Горной стороны.

Чтобы удержать в повиновении насильственно схваченных людей, Едигер приказал взять их семьи и привести в Казань. За верность главы семьи отвечали жизнью его жена и дети.

Лихорадочная деятельность охватила город; муллы поддерживали среди обитателей религиозный фанатизм, слабым и колеблющимся угрожали не только загробными муками, но и скорым возмездием на земле.

В огромных количествах заготовлялось вооружение: оружейники делали пищали, не гонясь за отделкой; пороховщики готовили зелье; лучные мастера гнули луки, выстрагивали бесчисленное количество стрел. Скупщики оружия требовали от поставщиков такое количество кинжалов и наконечников для стрел и копий, что мастера спали по два-три часа в сутки.

Едигер принимал все меры, чтобы собрать побольше войска. Он хотел заручиться поддержкой ногайских князей, которые могли выставить в поле сто пятьдесят — двести тысяч вооруженных воинов.

С такой большой силой приходилось серьезно считаться: в многолетней борьбе Москвы и Казани весьма важно было, чью сторону примут ногайцы. Царские послы годами жили у ногайцев, искусно удерживая их от выступления против Москвы.

Но и другая сторона не дремала. Турецкий султан Солиман I Великолепный, узнав о казанских событиях, спешно прислал посла к ногайскому князю Измаилу. Он уговаривал Измаила пойти против русских вместе с казанцами, приказывал оказать помощь Азову, которому угрожала Москва. За это сулил сделать Измаила ханом азовским. Но Измаил не решился на открытое выступление: Солимана он боялся, но московский царь был более грозным противником. Зато Измаил позволил стать под знамена Едигера желающим помериться силами с московитами. Таких набралось больше десяти тысяч; их повел ногайский князь Улубей. Едигер приветствовал такое значительное подкрепление.

* * *

С приходом Едигера к власти Музафар-мулла сильно возвысился. Новый хан предпочитал советоваться о делах не с Кулшерифом, сильно одряхлевшим за последний год и мало выступавшим перед народом, а с энергичным Музафаром, который, казалось, не знал усталости. Музафар-мулла то произносил горячие проповеди в мечети при большом скоплении слушателей и убеждал народ биться с русскими до последней капли крови, то отправлялся на стены и умело руководил строительными работами.

По городу пошли слухи (не без участия Джафара-мирзы и других клевретов Музафара), что Кулшериф-мулла скоро удалится на покой и первосвященнический престол займет его воинственный сын.