Зодчий

В эти злосчастные дни, когда сын его все еще был в заточении, зодчий отправил второе послание покровителю ученых, поэтов и людей искусства — Мирзе Улугбеку. Он сам отнес это послание во дворец и попросил отослать его с гонцом в Самарканд, зная, что каждый день по срочному делу из дворца в Самарканд снаряжали гонца и что каждый день другой гонец прибывает из Самарканда в Герат. Он обратился к знакомому вельможе, занимавшему высокий пост при дворе, и тот пообещал немедленно же отправить послание в Самарканд Улугбеку-мирзе. Зодчий, умолявший вельможу поскорее отправить письмо, добавил, что судьба его единственного сына зависит теперь от ответа Улугбека.

«Да станет известно его высочеству Мирзе Улугбеку — покровителю наук и просвещения, владыке мира искусств, наставнику астрологов, звездочетов и зодчих, его светлости, великому и августейшему, — писал зодчий, — что я их верный раб, безвестный зодчий Наджмеддин Бухари, родом из священного города Бухары, вот уже двадцать лет верой и правдой служу их величеству государю в Хорасане. Ныне сын мой Низамеддин по неизвестным нам причинам навлек на себя подозрение и взят под стражу. Он заключен в крепость Ихтиёриддин. По сведениям, дошедшим до нас от должностных лиц, сыну моему грозит смертная казнь. Милостивый и милосердный покровитель, сын мой Низамеддин отважно сражался в войсках вашего высочества под Ферганой, участвовал в боях против врагов государства, был тяжело ранен в голову. В бою на берегу Сайхуна уничтожил намеревавшихся убить вас, ваша светлость, и господина полководца Якуббека неприятельских воинов. Я, верный раб вашего высочества, зодчий Наджмеддин, неоднократно был удостоен милостей и даров их величества государя. Я возглавил строительство мостов, водоемов, бань, медресе и мечетей в Герате, Балхе, Самарканде и Бухаре. Нижайше прошу вашу милость снизойти к мольбам несчастного отца, не забыть верную мою службу и скромные заслуги и спасти единственного моего сына от казни. Да будете осенены вы всегда и на веки веков милостью аллаха, да будет вечно развеваться над страной ваше победоносное знамя. Ваш преданный раб зодчий Наджмеддин Бухари. Шестнадцатый день месяца барата[22], город Герат».

Знавший о делах зодчего вельможа взял из его рук послание и равнодушно заявил, что его, конечно, отправят в Самарканд. Зодчий Наджмеддин Бухари низко поклонился ему в знак благодарности и вышел. Все письма и документы, отправляемые с гонцами в Самарканд, Балх, Мешхед, Табриз, Нишапур и Кабул, тщательно проверялись людьми Ибрагима Султана. Чиновник, которому зодчий вручил послание, не отступил от правил и вечером вручил его послание царевичу Ибрагиму Султану.

Наступила ночь.

Вселяющая ужас на всю округу крепость Ихтиёриддин утопала во мраке. В этом высоком и мрачном здании не зажигали огней, одни лишь стражи с факелами расхаживали у ворот да по толстым высоким стенам. Ночью крепость еще страшнее, чем днем, возвышалась черной громадой, вселяя трепет в души прохожих. Точно огромный дракон Ахраман, притаилась она у Мешхедской дороги. Сколько людей, брошенных туда, мучится и стенает в холодных ее объятьях. Зодчему крепость Ихтиёриддин представлялась огромной змеей, свернувшейся клубком; и она словно прикидывала, сколько еще людей может обвить своими кольцами и скольких еще может проглотить…

Каждый, кто направляется в Мешхед и идет из Мешхеда в Герат, не может миновать ее.

В пятницу к семи виселицам, сооруженным прямо во дворе крепости, вывели шестерых узников. То были молодые люди, совсем еще юноши — старшему из них двадцать пять, младшему — двадцать. Именно в этот день Ахмад Лур, совершивший несколько месяцев назад покушение на государя, выходившего из соборной мечети Джаме, был схвачен и растерзан толпой. Седьмая виселица была воздвигнута для него, уже отсутствующего…