Зоя. Том второй

Карина быстренько с утра убегала готовить немцам. Там была настоящая полевая кухня. Готовила она на 10 человек. Для «своих» шестерых, с кем жила под одной крышей, и для четверых, что жили у Николая.

Катя настолько привыкла ходить с опущенной головой, что с виду уже напоминала пожилую женщину. Зоя говорила ей о том, что ни при каких обстоятельствах нельзя опускать голову.

– Выше нос! – постоянно твердила Зоя Кате.

Когда Янек вернулся из ссылки, Зоя была сама на себя непохожа. Былые формы исчезли. Маленькая, тоненькая, как подросток. Только взгляд был недетский.

А после того как родила Александра, вернулось всё, грудь налилась, тело перестало быть худым. И сейчас Зоя оставалась такой. Когда выходила из комнаты, немцы замолкали, кивали ей. Зоя отлично знала немецкий язык. Но немцы этого не знали. И поэтому все разговоры, случившиеся при ней, Зоя понимала.

Когда слушала про наступление вражеских войск, сердце обливалось кровью. А немцы радовались своим победам.

Когда говорили о поражениях, то громко кричали. Били кулаками о стену.

– Матрьона сегодня не в духе, – слышала она от немцев.

– Хороша Матрьона, но не наша.

Громкий хохот сотрясал дом. За всё время соседства с немцами ни один из них не приблизился к Зое. Она говорила, что ощущала вокруг себя какую-то стену. И вот за эту стену никто не заходил.

Зоя всё время замечала, что немцы показывают на себе руками размер её груди. И, конечно, все их разговоры по этому поводу понимала. Боялась их очень.

Николая могли поднять даже ночью. Когда одному из немцев становилось холодно, он истошно орал. Потом тарабанил в комнату Зои и Николая. Николай выходил неспешно. Делал это специально, издевался. Потом долго кочегарил, выносил золу.

В это время в доме становилось холоднее. Немцы уже все липли к печке. Наступало утро, а печка ещё не была растоплена. Они начинали уже собираться на выход. Замёрзшие, злые.

Внутри Николая всё торжествовало. Он ненавидел этих людей. Никогда не боялся их взглядов. У него было одно желание – засунуть каждого из них в эту печь, отомстить за сына.

Как-то вечером один из немцев изъявил желание растопить печь самостоятельно. На улице была непогода. Тяга была плохая. Немец задымил всю комнату. Потом всё бросил, схватил Николая за руку и, ругаясь, подвёл к печи. И опять Николай топил печь так, как ему хотелось.

А немцы, пока печка не растопилась, ушли в другой дом.

Как-то к этим шестерым зашли в гости двое. Зоя ранее их не видела, иногда захаживали к её постояльцам другие, но их Зоя уже знала. А эти двое новеньких вели себя очень вольготно.

Один из них схватил за руку проходившую мимо Катю. Та взвизгнула то ли от боли, то ли от страха. Немец вцепился сильно. Зоя была в своей комнате, она выбежала на крик.

– Матрьона, Матрьона, – взволнованно произнёс один из немцев.

Тот, кто держал Катю за руку, уставился на Зою. Катя, воспользовавшись замешательством немца, освободила руку и убежала в комнату.

Зоя и немец впились взглядами друг в друга. Смотрели так какое-то время.

– Ваши женщины недотроги? – спросил наглый немец у Зоиного постояльца.

Тот пожал плечами и ответил:

– Сказано их не трогать…

– Кем сказано? – взвизгнул наглый немец.

Вскочил со стула и ринулся было к Зое, но вмиг остановился. И вот тогда Зоя почувствовала эту стену.

Второй наглый сначала сидел тихо, потом тоже подскочил к первому. Больше они не приходили.

В конце ноября постояльцы неожиданно исчезли. Зоя вздохнула с облегчением. Карине теперь не приходилось всё время готовить, и она была рядом с матерью.

В дни их отсутствия Галина привела к Зое детей Ивана и Марии, сказала, что заболела и тяжело ей с малышами. Пообещала забрать, как только станет лучше себя чувствовать. Именно тогда Зоя познакомилась с детьми своей приёмной дочери Марии и племянника Ивана.

Близнецам Лорану и Макару было чуть больше шести лет, Григорию 4 года.

Ох, и намучилась с ними Зоя. Первые три ночи дети вообще не спали, звали всё время бабушку Галю, прислушивались к каждому шороху. Любой звук тотчас будоражил их, они все трое вскакивали с кровати и бежали к двери открывать с криками:

– Бабушка Галя, бабушка Галя вернулась.

А четвёртую ночь спали уже крепко. Ни разу не проснулись. Вымотались, видимо.

Катя все эти дни плакала, не могла без слёз смотреть на детей Ивана. Карина познакомилась с братьями. Но они как-то холодно к ней отнеслись.

Чем-то эти дети напоминали Зое Марию. Та тоже росла диковатой, всё время чего-то боялась, вздрагивала. Вот и её дети были такими же. Днём они сидели тихо, а ночью бегали от кровати к двери и обратно.

На пятую ночь вернулись немцы. И по воспоминаниям Зои, те две недели, что она жила с немцами и детьми под одной крышей были самыми ужасными за всё время с начала войны.

Вернувшиеся постояльцы сразу заметили детей и были этому не особо рады. Новые люди в доме нарушили и без того неспокойный детский сон.

Младший Григорий кричал и не успокаивался. Чтобы не злить немцев, Николай всю ночь провёл у печки и топил её так, что в доме было очень жарко. Невыспавшиеся, злые, распаренные все шестеро проснулись очень рано.