Зойка моя!

В очередной раз Покровский залюбовался стройной фигуркой дочери, однако тут же одернул себя и переключил внимание на пожилую чету, заменившую ему рано погибших родителей. Борис Львович и Екатерина Леонидовна тепло здоровались с внучкой, хотя было видно, что улыбки даются им с трудом. Геннадий поспешил родным навстречу.

Профессора определили в палату, и Гена пошел разговаривать с хирургами, а Екатерина Леонидовна и Зоечка окружили своим вниманием и заботой старика. Когда мужчина вышел из ординаторской, он увидел, что пожилая женщина сидит в коридоре.

– Екатерина Леонидовна, что случилось? – встревожился мужчина.

– Все нормально, милый, – подняла уставшие глаза «вторая мать». – Боря захотел наедине поговорить с внучкой. Не знаю, о чем.

Как только были произнесены эти слова, из палаты выскочила Зоя и уставилась на Геннадия.

– Это правда? – Губы малышки дрожали, а кулачки были сжаты. – Скажи мне, это правда?

– Милая, я не знаю, о чем ты говоришь.

Екатерина Леонидовна поспешила к мужу, оставив отца с дочерью наедине.

– О том, что ты не мой отец, – расплакалась Зайка.

– Крошка моя, – притянул к себе ребенка Покровский. – Ты моя с самого рождения. Ты моя и только моя дочка… Да, в тебе не течет моя кровь, но это ничего не значит!

– Не значит? – вскричала Зоя. – Что ты об этом знаешь? Он отнял у меня мамочку! И тебя тоже отнял! Ты мне не отец! А он мне не дедушка!

– Зоечка, зайка моя, я был твоим отцом с самого твоего рождения и всегда им буду. И дедушка с бабушкой у тебя самые настоящие: они твои родные по крови, но это и не главное. Главное, что они очень любят тебя и в тебе их смысл жизни.

– Смысл жизни? – переспросила дочь. – Какой жизни? Он убил мою маму, а меня отдал чужому человеку. И в этом смысл его жизни?!

– Ты сейчас расстроена, поэтому не можешь рассуждать разумно, – пытался успокоить девочку отец. – Поверь мне, у твоего дедушки не было и дня, чтобы он не жалел о том, что когда-то поднял руку на Верочку, хотя ее гибель была трагической случайностью. Он очень страдает от того, что не уберег дочь. И то, что ты сейчас отвернешься от него, его может просто убить.

– Мне все равно. Он убил мою маму и сломал мне всю жизнь, – зло сказала Зоя и направилась к выходу. Геннадий бросился за ней.

Глава 9

Галина Павловна, Геннадий и даже Арсений пытались поговорить с Зоей, объяснить, что ничего не поменялось в ее жизни.

– Любовь – это нечто большее, чем единая кровь, – говорила няня девочке. – Посмотри на нашу любимую картину, где влюбленные вдвоем взлетают к небесам. Они же не родные, они абсолютно чужие друг другу люди, но их сердца бьются в унисон, потому что в их душах живет любовь. У вас с папой точно так же. Вот еще неделю назад что бы ты сказала про папу?

– Что папочка у меня самый лучший в мире, – буркнула Зоя.

– А он разве изменился по отношению к тебе?

– Нет, но он же мне не папа, – подняла затравленный взгляд молодая девушка.

– А кто же тогда?

– Не знаю.

– Девонька, он твой папа с самого твоего рождения. И он очень страдает от того, что ты отвергаешь его любовь. И дедушке очень плохо. Он считает себя виноватым в смерти дочери, а ты, его единственная и любимая внучка, отвернулась от него. Разве так можно? Он же дал тебе все, что мог дать: семью, заботу, любовь… Так нельзя, маленькая моя…

Зоя вытерла слезы и кивнула головой. Было видно, что няня вложила в ее хорошенькую головку какую-то мысль, которую теперь предстояло выносить и вырастить.

Геннадий мотался между работой и больницей, а в это время его голова была занята дочерью. Ее боль не давала ему покоя, но что делать, он не представлял.

Борису Львовичу становилось все хуже и хуже, и операция каждый день откладывалась. На ежедневном консилиуме опытнейшие хирурги и кардиологи принимали решение стабилизировать больного и лишь после этого оперировать. Однако сегодня врачи поняли, что дальнейшее промедление становится опасным для пациента, поэтому сообщили Покровскому, что на послезавтра они ставят в план операцию и сегодня уже начали подготовку профессора.

– Зоя, Арсений, я приехал, – прокричал отец, войдя в дом. Двери комнат открылись, и дети вышли в прихожую. – Зоечка, дедушке назначили операцию на послезавтра. Я поеду в больницу, если хочешь, можно поехать вместе.

– Я бы хотела съездить к нему завтра, если можно, – сказала девушка. – Я думаю, что мне надо извиниться перед ним.

– Зайка моя, – Гена прижал к себе дочь, – какая ты у меня замечательная. Я горжусь тобой, крошка.

Зоя прижалась к отцу и посмотрела на него потеплевшим взглядом. Покровский поцеловал девушку в макушку и не заметил, что в глазах дочери появилось что-то совершенно новое.

– Арсений, – уже обращался к сыну мужчина. – Я привез билеты на самолет на послезавтра. Сам понимаешь, я не смогу полететь с тобой – я нужен тут. Извини, сынок…

– Отец, я все понимаю, – благодарно улыбнулся мальчик. – Спасибо тебе за заботу о нас с мамой.

– Не за что, сынок. Ты звонил ей сегодня?

– Да, мы уже разговаривали. Но я ей не сказал, что прилечу.

– Правильно, не надо ее тревожить. Как она сегодня? – спросил Геннадий.