Золо

Казалось, его мукам нет финала… пока решётка не приоткрылась и двое мужчин, подхватив под подмышки, не поволокли его куда-то. У Серкана совсем не было сил сопротивляться — да и, даже если бы он попробовал отбиться, бежать ему было некуда и стало бы лишь хуже.

Наконец его вывели на сцену и поставили на колени. Эр Хан вцепился в отросшие до лопаток — раньше ему всегда их стригли — волосы мальчишки. Разглядев красоту юноши, посетители торга перекрикивали друг друга: каждый старался предложить побольше, перебив ставку соперника. Серкан сморщился и опустил голову; его накрыла тяжелейшая апатия. На лице застыла маска скорби.

Рустем так и замер, стоило ему словить взгляд Его Высочества. Хотелось обнять друга, спрятать его от всего мира. Разве ребёнок должен страдать подобным образом? У него не было сил лицезреть хорошо видневшиеся увечья, застывшие в горечи черты, грязные одежды…

Он поднял табличку, перебивая последнюю цену в несколько раз.

— Раз. Два. Три. Продано! — объявил Эр Хан, и притихший зал с затаённой злобой и неодобрением покосился на посмевшего забрать добычу прямо из-под носа Рустема. — На сей ноте объявляю сегодняшний аукцион оконченным.

Он в последний раз оглянулся по сторонам и вышел из здания. Уже не терпелось доложить Его Величеству о рынке рабов… и если бы не счастливая случайность, сегодня Серкан пополнил бы их ряды.

Со страхом коснувшись дверной ручки, Рустем вошёл в указанное ему плохо освещённое помещение. Тут же открылась ужасающая картинка, в которой Его Высочество, всё ещё скованный кандалами, но упрямо сохраняющий осанку, стоял на коленях, а рот его был заткнут тряпкой.

Из недр души поднялся страшный гнев, готовый смести всё на своём пути. Тем не менее приближённый, оставаясь максимально сдержанным, прошёл к столу, за которым высился Эр Хан: тот, сложив руки на огромном животе, ожидал от него денег.

Стиснув зубы и сделав несколько глубоких вдохов, Рустем велел своим стражникам внести два огромных мешка, которые тотчас же поставили перед самым носом рабовладельца.

— Пересчитывай. А теперь отдавай мой товар. — Он позволил себе столь вольное обращение, потому что борода и усы добавляли ему возраста.

— Забирай. — Мужчина указал на Серкана и потянулся жирными лапищами к золоту. Маленькие глазёнки блеснули, и пухлые губы расплылись в довольной ухмылке. — Давай, вали отсюда. — Эр Хан желал остаться наедине с богатствами, искупаться в них и тем самым доказать, что и из бедности всегда можно найти выход.

Тем временем Рустем помог Серкану подняться на ноги и вновь заметил, как сильно тот исхудал. И ведь невозможно было остановиться и успокоить принца, проявить хоть какое-то сочувствие, выразить эмоции: нельзя было дать понять, что они знакомы.

Он провёл мальчишку по ступеням и приказал подготовить повозку. Кандалы снял кто-то из контрабандистов и удалился; тогда же рот юноши покинула и тряпка.

— Вы в безопасности, Ваше Высочество, — прошептал Рустем, сажая друга в повозку, на мягкий стог сена, и подавая ему воду. — Скоро вы вернётесь домой.

— В клетку? — Не такие первые слова он ожидал услышать. — Хочу к тёте, чтобы она меня обняла и приготовила мои любимые пирожки с вишней, — сменил тему принц.

— Да я сам их приготовлю! Только прошу, не плачьте и не грустите, это вам не к лицу. — Рустем накинул на Серкана свою накидку, чтобы он немного согрелся.

Тот, одарив приближённого слабой улыбкой и кивком в качестве благодарности, погрузился в сон, ещё не до конца осознавая: он наконец в надёжных руках.

Больше его никто не тронет.

* * *

По пути во дворец Серкан ни разу не заговорил, спрятавшись за панцирем, однако глаза были громче любых реплик. «Помогите мне. Помогите», — кричали они о причинённой их обладателю боли. Его Высочество не пролил и единой слезы, разве что нервно улыбался, стараясь притвориться, что с ним всё хорошо и ровным счётом ничего не произошло.

На самом же деле Серкан был сломлен и не верил в собственное спасение. Он по-прежнему находился в той комнатке, где его под пытками пытались заставить отвечать на вопросы. А он молчал. Точно так же, как сейчас.

— Ну же… поговорите со мной, Ваше Высочество, — тихо позвал его Рустем. — Вы только и делаете, что замыкаетесь — и этим лишь причиняете своей персоне вред.

Серкан спрятал голову между коленей. И слышать не хотелось обращение по титулу… уж лучше бы он родился обычным!

— Поговорите? О чём нам с тобой говорить? — мальчишка вскинул подбородок и сорвался на крик; его заколотило. — Я ничего не скажу! Ничего! Не трогайте меня, прошу, умоляю! — Серкан практически себе под нос начал молиться богине Рае. Фантомные плети в очередной раз ударили по коже, оставляя глубокие раны и кровоподтёки. — Нет! Нет! — завопил он, отмахиваясь руками.

Друг тут же схватил его за плечи, пытаясь привести в чувство. Принц задыхался, поспешно хватая ртом воздух… ничего, совершенно ничего не выходило, и его кожа становилась всё горячее, а одежда неприятно прилипала к вспотевшей спине. Было начало зимы, и потому он легко мог заболеть…