Золочёные горы

Я натянула поглубже на лоб поля шляпы, опасаясь, что К. Т. высунет свой длинный нос в окно соседнего здания и закидает нас острыми, как дротики, вопросами. Но ставни были закрыты, и табличка на дверях гласила: «Закрыто». Вероятно, сплетница Сюзи рыскала по городу в поисках новостей. Наверняка ей захочется написать об идеях Инги по улучшению условий работы, – позже, когда я рассказывала ей об этом, К. Т. назвала это «капитализмом всеобщего благосостояния», с отвращением покачивая головой.

Графиня продолжала улыбаться всем, кто встречался нам по пути. Похоже, ей доставляло удовольствие, когда все глазели на красные кожаные сиденья и украшенный бахромой навес экипажа.

– Видите, новое освещение! – Инга указала рукой на лампочку, свисавшую на проводе на пересечении улиц. – Скоро у нас будет канализация и электричество по всему городку.

– Блеск, – отозвался Джаспер и перевернул страницу.

– Тебя это не впечатляет? – воскликнула Инга. – Разве не изумительно, что город был построен всего за два года! Сильви, ange, ты не согласна?

– Ange в переводе с французского «ангел», ведь так? Сильви – ангел, – заметил Джейс. – Не то что твоя подруга Адель. – Он прошептал мне на ухо: – Остерегайся гостей этого дома, ангел. Остерегайся их континентальных замашек.

– Хватит, месье, – осадила его Инга. – Вы ужасны.

Может, он и был ужасен и высокомерен, но меня он очаровал. Его глаза прожигали мне спину сквозь спинку сиденья. Я украдкой бросила взгляд в его сторону, и он ухмыльнулся, довольный, что я оценила шутку. Мне нравилось, что он доволен, но предупреждение его не показалось мне забавным. «Остерегайся».

Инга объявила:

– Вот мы и в Маленькой Италии.

– Район макаронников, – заметил Джейс. – Так называет его отец.

– И мой тоже. Мне это не нравится, – выпалила я, не подумав, и тут же пожалела. Рискованно говорить об отце при Паджеттах, рассуждавших о les misérables и об убогих домах рабочих. Им может прийти в голову поехать в Каменоломни, где они увидят нашу жалкую хижину и будут раздавать всему оценки вместе со сладкими подарками. Если они увидят все это, даже моя огромная шляпа не скроет, кто я такая.

Домики у фабрики были слеплены из бревен и парусины. Дорожки из досок, брошенных поверх грязи, вели к темным дверям. В земле за сетчатыми изгородями копались курицы, качались на ветру веревки с бельем, сушащимся на солнышке. Женщины в платках пристраивали на уличных печах чайники и кричали предостережения барахтавшимся в грязи ребятишкам. Две дворняги на крыльце тяжело дышали, слюна капала с их челюстей. Бизу зарычал на них из коляски, чувствуя себя в полной безопасности.

– Останови здесь, пожалуйста, Грейди, – велела Инга.

Мистер Грейди помог нам сойти. Дым от горящего угля смешивался с вонью отхожих мест. Над бочкой с отходами кружились мухи. Инга поморщила нос и пошла по дорожке к двери, постучала.

– Buonjorno[77], – поздоровалась она. – Есть кто дома?

Отозвалась загорелая женщина со светлыми глазами, скулы ее блестели от пота, а голова была повязана платком.

– Cosa vuoi?[78] – спросила она с тревогой, увидев на пороге элегантную Ингу. Руки у нее были покрыты фиолетовыми пятнами. Она вытерла их о передник, и пятна сошли, оставив на нем красные полосы.

– La Contessa![79] – Она потрясенно качала головой. – Ох, не верю глазам. Benvenuto![80]

За ее спиной толпились дети, передник топорщился на округлившемся животе.

– Я синьора Санторини.

– Не беспокойтесь, миссис Санторини, – успокоила ее Инга. – Это всего лишь дружеский визит. Non ti preoccupare[81]. Это мистер Паджетт.

Миссис Санторини изумленно уставилась на Джаспера.

– Сын? – спросила она, пытаясь говорить по-английски. – Паджетт-младший? Il figlio?

– Джаспер Паджетт, – представился он. – Рад знакомству.

Он поклонился так изысканно, что миссис Санторини захихикала как девчонка и прикрыла рукой щербатый рот.

Инга зашла в дом.

– Смотри внимательно, Джейс. А ты все записывай, Сильви.

Но Джейс остался на крыльце и стал читать книгу.

– Он меня расстраивает, – пробормотала Инга.

«Расстроена», – записала я и пошла вслед за ней в дом Санторини, полный детей.

– Филомена, Джованни, Маргерита, – перечисляла синьора детей, положив руку на сердце. – Мария, Анна, Пьетро.

Двое младших играли без штанишек, как Кусака, со стуком складывая в ведерко камешки.

Инга улыбнулась и тронула их кудряшки с нежностью, при виде которой я почувствовала, как скучаю по брату.

– Твои бамбинос принимают ванну? – она показала руками, будто трет себя губкой. – Il bagno?

– Si, si.

Синьора теребила передник. Смущение повисло в воздухе плотной завесой, оно тяготило меня. Мне хотелось спрятаться в большой бочке у печи. Она была заполнена темным красным соком, в накрывавшем ее сите лежали шкурки и семечки, оставшиеся после отжима винограда.

– Отметь, – Инга указала на бочку.

«Виноград», – записала я. «Вино».