Золотая булавка Юлия Цезаря

– Черепно-мозговая травма, – сухо ответила врач. – Сами видите, голова сильно разбита.

Толстуха попятилась, испуганно округлила рот и оглянулась, как будто за спиной у нее прятался кто-то неизвестный и опасный. Впрочем, всем остальным тоже стало как-то неуютно.

Во дворе появились Милан с Миляной. Они уже тащили какие-то доски. К ним тут же присоединился Филимон (нет, точно ему нужно в МЧС работать!). Совместными усилиями они соорудили из досок носилки, осторожно, под присмотром врача, положили на них раненую, понесли к лодке.

Вита плелась в хвосте группы. Сегодняшние приключения здорово измотали ее, да еще это потрясение под конец… ничего себе отдохнула, прокатилась по морю! Ей захотелось пить, она вытащила из сумки пластиковую бутылку с водой…

То есть пластиковую бутылку, в которой когда-то была вода. Сейчас в ней не было ни капли. И это – Вите самой стало неудобно за такой грубый каламбур – стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

Ну за что ей это все? Сначала ее обманул Глеб, она оказалась в одной квартире с этим чокнутым Филимоном, потом какой-то жестокий шутник запер ее в башне…

Вита споткнулась на каменистой тропинке и увидела прямо перед собой изумрудную ящерицу. Может быть, ту самую, которая завела ее в ту злополучную башню. Ящерица взглянула на девушку своими янтарными глазами… и в душе Виты что-то сместилось. Она почувствовала свежий и соленый запах моря, запах жаркого полдня, запах диких цветов, увидела бледно-голубые цветочки камнеломки, усыпавшие склон, услышала ровное дыхание моря и поняла, что все не так плохо и, во всяком случае, ей все-таки больше повезло, чем той несчастной девушке, которую несли впереди на носилках…

Вита снова взглянула на нее.

Люди с носилками шли по деревянному мостику. Отсюда безжизненное тело было хорошо видно, и Вита снова почувствовала болезненный укол в сердце. Ей снова, как тогда, в крепостном дворе, показалось, что она видит саму себя, что это она лежит на носилках, неподвижная, прикрытая сиреневым парео. Только теперь парео было в крови.

И вдруг в голове у нее шевельнулась тревожная мысль.

Если ей кажется, что эта девушка похожа на нее, то и кому-то другому могло так же показаться. Но тогда… тогда выходит, что удар, доставшийся этой несчастной девушке, изначально предназначался вовсе не ей…

Вита не успела додумать эту мысль до конца, потому что к ней подошла нелепая толстуха. В руке у нее была какая-то луковица с прилипшими к ней комками земли.

– Это ведь луковица нарцисса? – спросила тетка неуверенно.

– Не знаю. – Вита пожала плечами. – Я в цветах не разбираюсь.

– А я точно говорю – это нарцисс! – повторила тетка. – И они тут прямо под ногами валяются! Это же надо… нужно набрать, пока мы отсюда не уехали.

– Ну и набирайте, – Вита пожала плечами, – а я-то при чем? Что вы у меня спрашиваете?

Толстуха обиженно поджала губы и отошла.

Группа в напряженном молчании вышла на берег, Милан с помощниками осторожно занесли в лодку носилки с раненой, потом расселись все остальные.

В программе экскурсии были еще какие-то пункты – посещение уединенного пляжа с кристально чистой водой и базы югославских подводных лодок, где снимался один из фильмов о Джеймсе Бонде, – но об этом никто и не заикался, нужно было скорее везти раненую девушку в больницу.

На обратном пути все молчали.

Доплыли до города быстро, выбрались на пирс, где уже ждали санитары «Скорой помощи» с настоящими носилками. Чуть в стороне стояла машина с красным крестом.

Вита прямиком направилась домой – принять душ, отдохнуть, переодеться. Филимон молча плелся рядом.

После событий на Острове Вита смотрела на него какими-то другими глазами – ведь он ее, как ни крути, спас, помог выбраться из того подземелья… Правда, сейчас она так устала, что и глаза-то не смотрят совсем…

Они подошли к своему дому. Филимон достал ключ из кармана, открыл дверь и галантно отступил в сторону, пропуская Виту вперед. Она шагнула через порог… и ахнула.

В их общей гостиной все было перевернуто вверх дном, раскидано, разбросано, словно там похозяйничала стая обезьян. Или стадо разбушевавшихся слонов.

Посреди комнаты валялись вперемешку футболки и полотенца, маски для плавания, путеводители и пляжные шлепанцы, поролоновые коврики и бутылки из-под воды.

– Да что же это такое? – страдальческим голосом протянула Вита. – А еще говорят, что здесь не воруют!

– Почти не воруют, – уточнил Филимон, войдя в комнату и удивленно оглядывая учиненный в ней разгром. – Кстати, интересно, как они – кто бы это ни был – сюда попали? Дверь не взломана, свой ключ я носил с собой, а твой?

И тут Вита вспомнила, что оставила свой ключ там, где нашла его по приезде – под цветочным горшком.

Положила его туда совершенно машинально, торопилась очень на морскую прогулку.

Филимон, видимо, все понял по ее молчанию и взглянул на нее очень выразительно – мол, надо же быть такой дурой!

– Но ведь его там и хозяйка оставляет! – огрызнулась Вита, правильно поняв этот взгляд.

Филимон не удостоил ее ответом, но по этому молчанию можно было понять, что он о ней думает.