Золотая булавка Юлия Цезаря

Порция оказалась просто огромной, но от тарелки исходил такой дивный аромат, что Вита жадно набросилась на еду, оставив все неприятные мысли на десерт.

Послышался громкий смех, и у двери мелькнуло что-то знакомое. Ага, те две объемные тети, с которыми она ездила на Остров.

По случаю вечера на них были не цветастые брючные костюмы, а нарядные шелковые платья, на одной подруге – розовое, цвета бледного шиповника, а на второй – темно-синее и в ушах – серьги с сапфирами. В платье она казалась не такой толстой, и вообще, вид был вполне приличный. Женщины прошли вперед и остановились в поисках свободного столика.

Странное дело, когда Вита пришла, кафе было полупустым, а сейчас все столики были заняты. Кафе оказалось популярным.

– Эй! – позвала Вита. – Присоединяйтесь.

Тети бурно обрадовались – вернее, та, что в розовом. Она вообще говорила громко, часто всплескивала руками, вскакивала с места и порывалась куда-то бежать. Вторая вела себя гораздо сдержаннее. Представились они Анной и Марианной, как сестры в сказке про Золушку. Обе тоже заказали пасту, а пока первая пила сок, а вторая – обычную воду без газа. Впрочем, первая, Анна, тут же сорвалась к стойке, чтобы выбрать десерт.

– Как там дела у той невезучей девушки? – спросила Вита. – Вы ведь знаете?

– Знаю, – ответила Марианна, – я была в больнице. Черепно-мозговая травма, приложили ее по голове очень сильно. Удар тяжелым тупым предметом.

– Вы… уверены? – растерялась Вита. – Все считали, что она упала на камни.

– Я ведь по специальности хирург-невролог, – сказала Марианна, вздохнув, – так что ран этих повидала на своем веку ой как много. Могу кое-что определить по внешнему виду. Конечно, рентген и сканирование ей сделали там, в больнице, но я-то сразу увидела, что ниоткуда она не падала. Да тут и врачом не надо быть, простой здравый смысл. Ты помнишь место, где ее нашли?

– Ну да, двор довольно просторный и пустой…

– Если бы она все же на стену залезла, то и упала бы рядом, возле стены, а не точно посредине, так?

– Так. – Вита вспомнила, как она смотрела на лежавшую без сознания девушку и как ее пронзило странное чувство, что это она сама лежит бездыханная на горячих каменных плитах. Как будто ее душа отделилась от тела и смотрит на это тело с недосягаемой высоты.

– А если бы ей от жары плохо стало, то упала бы она на спину и лежала лицом вверх. А она вперед упала, у нее кроме черепно-мозговой травмы еще и лицо все разбито.

– Но она выживет? – едва проблеяла Вита.

– Выживет, организм молодой, сильный. Но вот я все думаю… – Марианна поставила пустой стакан на стол, – кто же это мог сделать? Там, на острове этом, и народу-то никого нету. И главное – зачем? Кому это надо? С целью ограбления – так у нее брать нечего. Шлепанцы да помада. Мы все ничего ценного с собой не носим.

Марианна сделала паузу, глядя прямо перед собой, и продолжила:

– Я ведь уже лет семь в Черногорию приезжаю, квартира у меня тут. И скажу тебе честно: нет тут ни воровства, ни бандитизма. Почему мне здесь так и нравится. Все спокойно было. Но чтобы девчонку едва не убили непонятно за что…

Вита хотела сказать, что воровство все же есть. Вот ведь залезли же к ним в квартиру. Только непонятно зачем, потому что ничего не взяли. И сердце тут же неприятно кольнуло – девушку-то тоже вроде непонятно из-за чего искалечили.

Тут она вспомнила про странное письмо, что прочла в компьютере Филимона, и его глаза, буквально желтые от ярости, и поймала внимательный взгляд Марианны. Ей показалось, что та видит ее насквозь. А что, раз она привыкла в людских головах копаться, так, может, и мысли умеет читать?

Положение спасла Анна, которая прибежала, громко топая и шумно дыша, опрокинула стул, едва не свалила официанта, который нес им тарелки с пастой.

Вита на свою пасту и смотреть уже не могла – после разговоров пропал аппетит. Перед глазами стояла лежащая на камнях женщина, прикрытая ее сиреневым парео. А вдруг и правда все дело в этом куске материи? И если бы Вита не отдала парео той девушке, то сейчас она бы сама лежала в больнице в тяжелом состоянии.

Подруги щебетали о своем, не обращая на нее внимания. Она с трудом доела пасту, которая казалась резиновой, отказалась от кофе (и так вся на нервах) и ушла, едва простившись.

Деций Крисп, цирковой жучок и мелкий мошенник, принадлежал к древнему этрусскому роду.