Золотая дева

Костя шагнул вперёд, выставив перед собой обрезок жгута.

— Ах, ты дрянь, иуда! — вскрикнула Даша и с яростью пантеры бросилась на предателя. Костя отшатнулся, закрываясь руками, но отчаянный бросок достиг цели: из оцарапанной щеки и уха брызнула кровь.

— Славик, угомони девчонку, — громко приказала графиня.

Славик сделал неуловимое движение дубинкой — и Даша, ойкнув, рухнула на пол рядом с лейтенантом. С той только разницей, что удар пришёлся ей по плечу и не лишил девушку чувств.

— Что вы делаете, негодяи?! — воскликнул Иван Степанович, бросаясь к упавшей Даше, но графиня коротко ударила его рукояткой револьвера в живот — и Дольский мгновенно согнулся пополам, застонав от боли.

— Послушайте вы, несносный старик, — выкрикнула она, толкая Ивана Степановича на груду ящиков. — Ничего не приключится с вашей внучкой, если вы проявите немного терпения. Вечером придёт контейнер из министерства. Мы с вами его загрузим экспонатами и дождёмся, пока он пересечёт границу. Тогда и получите назад свою Дашу. А пока она посидит под замком. Вы поняли меня, дражайший Иван Степанович?

Дольский кивнул седой головой, всё ещё морщась от невыносимой боли.

— Вот и чудесно, — удовлетворённо сказала графиня, — Слава, Костя, свяжите наконец девчонку и фараона. И не забудьте вывернуть им карманы.

— А Данилыча? — спросил Славик, пряча пистолет в карман, чтобы освободить руки.

— Данилыча не надо. Он мне здесь нужен ящики перетаскивать.

Это был удобный момент, чтобы предпринять попытку обезоружить графиню. «До неё не более пяти метров, — прикинул Антон. — Можно нырнуть ей под руку, перехватить запястье…». Удар дубинки был так стремителен, что Антон заметил лишь её мгновенную тень. Перед глазами полыхнуло зарево кровавого тумана, и мир тотчас погрузился во тьму.

6

Очнулся Антон от того, что его кто-то шлёпал по щекам. Голова раскалывалась от боли, обмякшее тело никак не хотело слушаться.

— Очухался? — спросил откуда-то сверху голос Славика. — Извини, капитан, приложил тебя так, на всякий случай. Для твоего же блага. Если бы ты дёрнулся, пришлось бы стрелять. Давай-ка, вставай.

Охранник подхватил Антона под руки и помог подняться.

— Спасибо за заботу, гражданин Фролов. Суд это непременно учтёт, — пробормотал Антон, стараясь не потерять равновесия и не рухнуть. Руки Антона были крепко и плотно связаны, из чего можно было понять, что в бессознательном состоянии он пребывал никак не менее трёх минут.

Славик подтолкнул его к двери, где уже стояла связанная и бледная Даша. Садовник Данилыч и Костик маячили поодаль. На их плечах лежали руки поднятого с пола лейтенанта. Болтухин уже начал приходить в себя, пытался стоять самостоятельно, но ноги его не слушались. Он мучительно и протяжно стонал.

— Аделаида, господи, куда вы хотите их отвести? — с мольбой в голосе спросил Дольский. Его глаза были туманны от слёз, голова то и дело вздрагивала.

— Слава, заприте эту троицу в часовне, — вместо ответа распорядилась графиня. — Да, покрепче заприте, чтобы сбежать не смогли.

— В часовню?! — прижал ладонь к груди Иван Степанович. — Там же сыро, холодно. Даша, Дашенька, не садись на каменное. Слышишь? Застудишься…

— Дедушка, не волнуйся! — вскрикнула Даша. — Мы не пропадём. Пожалуйста, береги сердце, выпей лекарство, слышишь! Мы не пропадём!

— Дашенька, курточку надо взять…

— Хватит мелодраматизма, господин директор! — оборвала его Аделаида Сергеевна. Она всё ещё держала в руках наган, но персонально уже не в кого не целила. — Идите и ещё раз проверьте документацию. В ваших же интересах, что бы всё прошло без задержки.

Пленников вывели из особняка, и странная процессия побрела к белевшей в глубине парка часовне.

Бобрищенская часовня являла собой несомненно уникальное, но основательно потраченное временем сооружение. Над просевшим куполом возвышался барабан с покосившимся крестом. Световые окошки, заколоченные фанерой, зияли, как старческие бельма. Осыпавшаяся местами штукатурка обнаруживала под собой красную кирпичную кладку. Здание давно и тоскливо взывало о ремонте, но на него не хватало ни рук, ни денег. Зато в качестве тюрьмы сооружение было вполне пригодным. Единственная железная дверь, побитая ржой, покоилась на мощных петлях и запиралась снаружи мощным засовом.

Костя, оставив лейтенанта на попеченье Данилыча, побежал вперёд отмыкать огромный, едва ли не пудовый замок.

— Слышь, капитан, — шепнул Антону Славик, когда дошли до часовни. — Ты не думай, эту гниду, Ваську Котова не я порешил. Много я чего по глупости своей понаделал, но только не убийство.

— Тогда, кто? Графиня?

— Не знаю, — вздохнул Славик. — Я ведь в ту ночь у Верки прокантовался. Должен был вместе с Котом пойти нырять за сундуком этим проклятым. Только подрались мы с Васькой и разругались насмерть. Вдвоём они пошли с Костиком. А оно вон как вышло.

— Значит, Костя?

— Говорю же, не знаю, — зло бросил Славик. — Хотя, мог и Костик. Этот тихоня, если бы графиня приказала, мог бы и багром садануть.