Лео приходит домой пораньше, сказав, что у него болит живот, и видит, что шеф нантакетской полиции Эд Кейпнэш стучит в дверь «Мани Пит».
– Да? – говорит Лео, жалея, что не остался на работе и пришел раньше, чем его сестре пришлось бы открыть дверь и разбираться с шефом. Но сейчас четыре часа дня, она в «Ойстеркэтчере».
– Привет, – здоровается шеф, протягивая ему руку. – Вы сын миссис Хоу?
– Лео, – представляется он. – Лео Куинборо.
– Лео, – повторяет шеф. – То есть «Лев».
– Меня назвали в честь Льва Толстого, – поясняет Лео. – Писателя. Русского. Он написал «Войну и мир».
Шеф кивает. Его не особенно это интересует, никого это особенно не интересует.
– Есть пара минут поболтать?
– Думаю, да, – отвечает Лео. Он толкает дверь, пропуская вперед шефа, и они заходят в кухню. Там сводчатый потолок и плита «Илв Маджестик» цвета морской волны с такого же оттенка вытяжкой. Виви называла эту плиту «ламбо», потому что она как «ламборгини» в мире кухонных плит. Кухня была первой комнатой, которую мать отремонтировала в «Мани Пит», но, с тех пор как она умерла, тут никто не убирался, и сейчас помещение не в лучшем виде. На столешнице стоит блендер, наполовину полный фиолетовым смузи, вокруг которого уже кружат фруктовые мушки, все вокруг усеяно крошками и семечками от бейглов. На столе умирают последние цветы, которые принесли соболезнующие; лепестки уже начали опадать, тычинки оставляют желтые пятна на белой поверхности стола.
– Хотите чего-нибудь? – спрашивает Лео. – Имбирного эля?
Он берет банку себе, открывает и делает глоток. Ему правда кажется, что его сейчас вырвет. Что здесь делает шеф полиции?
– Да нет, спасибо, – говорит тот. – У меня к вам есть несколько вопросов. Присядем?
– Э-э-э, ладно, – тянет Лео. Стол весь замусорен. Можно отвести шефа к бассейну, но там стоит шезлонг, в котором Виви обычно писала, и поэтому Лео старается туда не ходить. Летом мать почти каждый день лежала у бассейна и строчила в одной из своих тетрадей. Если Лео, Карсон или Уилла прерывали ее: «Мам, сделаешь мне сэндвич? Дай денег на бензин! Можно я позову домой друзей?» – она говорила: «Знаю, кажется, будто я лежу тут, чтобы удовлетворять ваше малейшее желание, но на самом деле я работаю, так что отойди, пожалуйста».
Они садятся за стол, и Лео старается не обращать внимания на скукожившиеся лепестки лилий и жирное пятно, оставшееся с бог знает какого дня, когда они в очередной раз заказали еду из ресторана.
– Мы работаем над делом твоей мамы, – начинает шеф. – До меня дошла некоторая информация, которую нужно прояснить. Мы слышали о том, что вам и Крузу Де Сантису одноклассник отправил некую фотографию. Известно ли вам, о чем речь?
Лео напрягается. Фото. Полиция знает о нем.
– Вы видели этот снимок? – спрашивает он.
– Нет, не видел. Круз не говорит, что на нем, а человек, который отправил его, сейчас не на острове, и с ним нельзя связаться.
С Питером нельзя связаться? Где он? Первой на ум приходит наркологическая клиника; Питер Бриджман сидит на «Аддералле» и любых других наркотиках, которые ему удается достать. Но если бы его отправили в клинику, Лео уже узнал бы об этом от кого-нибудь из школьных сплетников или от Уиллы. Потом он вспоминает, что Питер ездит в лагерь в Мэн. Как Лео не подумал об этом раньше? Он считал, Питер не разослал фото куче народа из-за трагедии с Виви или потому, что был под кайфом и забыл либо Круз вправил ему мозги.
Лео быстро сопоставляет факты. У полиции нет доступа к фотографии, на ней могло быть все что угодно.
– Мы полагаем, что кто-то пытается… – шеф внезапно обрывает предложение. – Вы с Крузом поссорились в ночь перед смертью вашей матери, так ведь? Вы поставили ему фингал.
– Это была самозащита, – говорит Лео, но потом начинает жалеть о своих словах и пытается дать задний ход. – Честно говоря, я плохо помню, что произошло в ночь перед тем, как убили мою мать. Я не помню, как добрался до дома.
– Давайте на минуту сменим тему, – предлагает шеф. – Вы видели кроссовки своей матери? Это вы забрали ее одежду и кроссовки из больницы?
У Лео вырывается всхлип. Мамины кроссовки. Мамина одежда.
– Извини, сынок. Знаю, что это непросто. Но не мог бы ты ответить на вопрос: видел ли ты кроссовки или одежду с тех пор, как умерла твоя мама?
– Нет, – шепчет Лео. – Нам отдали только телефон. Больше ничего.
– Хорошо. – Шеф легко кладет руку на плечо Лео.
– Мне известно, что Круз проехал на красный с превышением скорости, прежде чем свернуть на нашу дорогу. – Лео впервые смотрит полицейскому в глаза. – Если не он ее сбил, то кто?
– Это мы и пытаемся выяснить, – отвечает шеф. – Спасибо за помощь. Я буду на связи, если потребуется.
Полицейский уезжает, оставив свою визитку и сказав, что, если у Лео возникнут какие-то мысли по поводу одежды и кроссовок, ему лучше звонить на личный мобильный, а не в участок.