Золотая голова

«Таким образом, полная разнузданность овладела народом, так как у него не было своего царя, который мог бы доблестным правлением сдерживать народную массу, а прибывшие для успокоения возмутившихся иноземцы лишь подливали масла в огонь своим наглым отношением и своим корыстолюбием… Где только ни собиралась толпа недовольных, она тотчас выбирала себе царя, на общую погибель… „ Ладно. Эту книгу я тоже почитаю. Но после. Хотя угадать, чем дело кончилось, труда не составляет. Оно всегда кончается одинаково, что в Иерихоне, что в Эрденоне… Вернув „Иосиппон“ на место, я нашла первый том „Истории империи“. Сверху лежала еще одна небольшая книжка, точнее, рукописная тетрадь, переплетенная в кожу, — во время своего первого визита в библиотеку я ее не заметила. Снаружи ничего не было вытиснено, а внутри была странная надпись — «Хроника утерянных лет“. Листнув рукопись, я обнаружила, что там говорится об эрдах, карнионцах и древних временах.

«Хронику… « я тоже прихватила, надеясь за небольшим объемом вскорости ее одолеть.

Вернувшись, я принялась за чтение. Первым делом я ухватилась за «Историю… «. Всегда выбираю первой ту книгу, что потолще. Увы, она меня разочаровала. Глубокая древность не интересовала академиков. Повествование начиналось только с основания империи и торжества Креста. На страницах то и дело мелькали епископ Бильга, святой Бернард, канцлер Леодигизил и прочие знакомые личности, но, право же, Фризбю, когда был не слишком пьян, повествовал об их деяниях гораздо увлекательнее. Впрочем, возможно, в этом и состоит наука — в том, чтоб убить всякую увлекательность. О состоянии народов в те времена говорилось мало. И вообще о людях, кроме королей, канцлеров, князей церкви и святых. О Скьольдах я не нашла там ничего. О Тальви — тоже. Но меня другое огорчило. Господа ученые академики, судя по всему, до сих пор опасались, как бы чего не вышло, и прилагали всяческие усилия, дабы не оскорбить читателя описаниями варварской грубости. Во избежание. Хотя прошла уже тысяча лет. Я даже пожалела, что не взяла с собой книгу этого Иосифа, который, судя по прочитанному мною отрывку, обижал всех напропалую — и своих, и чужих, и царей, и повстанцев. Я отбросила творение тримейнских академиков. Пошли они к черту, я сладкого на ночь не ем. Равно как и в любое другое время.