Золотая карта

Больше медлить было нельзя. Последний шанс с долей тоже не помог, а свое из-за какого-то сморчка упускать не хотелось. Татаринцев левой рукой вытащил из-за пояса нож, который не оставлял нигде и, развернувшись боком, со всей силы всадил его через распахнутый бушлат в область сердца. Арсанов был парнем крепким, и вряд ли Татаринцев в рукопашной легко бы с ним справился, но от неожиданного удара его ничего не спасло, и он, вцепившись в рукоятку ножа обеими руками, медленно оседал. Татаринцев не стал смотреть, как Арсанов забьется в предсмертной агонии, выдернул нож из скрючившегося от боли правдоискателя, вытер о его одежду и, забрав карту, на ходу засовывая нож в ножны, вышел в коридор. «Сначала нужно надежно спрятать карту. Но куда?» И, подумав немного, спустился в подвальное помещение общаги. Тайник получился неплохим, при отрицательном исходе карта могла пролежать там долго. «Что дальше делать? Как выкручиваться? Податься в Сусуман? Найдут. На материк? Рано или поздно вычислят и объявят во всесоюзный розыск, а это разрушит всю перспективу. Идти с повинной и постараться получить поменьше сроку? О существовании карты, кроме меня, сейчас никто не знает. Что же делать? Что же делать?» С такими мыслями Татаринцев не заметил, как оказался у дверей своей комнатушки. Открыть дверь он не успел. Кто-то, сзади сильно толкнув, стал заламывать ему руки. С силой оттолкнувшись двумя ногами от косяка двери, Иван хотел освободиться, но выскочившие из дверей двое парней лет по двадцать пять завалили его на пол и щелкнули по заломанным рукам «браслетом». Оказалось, один из обитателей общаги, возвращаясь с работы, все же увидел выходившего Татаринцева, так как жил рядом с Арсановым, а пройдя мимо его комнаты, услышал стоны и, приоткрыв дверь, обнаружил геолога в луже крови. Не раздумывая, спустившись на первый этаж, позвонил от коменданта в отделение, и буквально через полчаса опера прибыли на место преступления, где и взяли Татаринцева.

Нож он свой не успел выкинуть, улики были налицо, и прокурор вынес вердикт, определив по статье 102 «За умышленное убийство из хулиганских побуждений», лишение свободы сроком на 15 лет, вследствие чего осужденный Татаринцев был этапирован в одну из колымских тюрем.

Отсидев четверть срока из положенного, с Колымы он был этапирован в один из иркутских лагерей, «Краслаг», как именовался он в народе. Лагерь, куда определили Татаринцева по прозвищу Татарин, расположился недалеко от реки Уда и занимался обработкой и валкой леса. Первые годы пребывания в «Краслаге» Татаринцев ходил в промзону, где работал на пилораме. А позднее лагерное начальство, ничего плохого не заметив за этим «мужиком», выпустило его на делянку, переведя в бригаду Назара – худого длинного мужика лет сорока.

С зоны выводили в семь утра и, проверив по личным карточкам с фотографией осужденного, сажали в автозак. Молодые солдаты, проходящие срочную службу в рядах доблестной Советской Армии, с автоматами и овчарками стояли вокруг автозака на случай побега. По погружении всей бригады решетки закрывались на замок и запускались солдаты-охранники, располагавшиеся напротив. Так и ехали часа два сквозь сон, рассматривая друг друга. На делянку заезжали по лежневке, специально сделанной руками тех же зеков. По приезду на место выгружали опять по одному и строго по карточкам около караульного помещения, по окончании чего зеки уходили на территорию, которую по периметру каждые два часа обходили солдаты с собаками. Кроме этого солдаты ходили по делянке с карточками осужденных по два человека без оружия, проверяя зеков во время работы. Солдаты срочной службы, по воле судьбы оказавшиеся по эту сторону забора, и зеки всегда находили общий язык и жили без проблем. Некоторые даже чифирили вместе, и ничего зазорного в этом не было. Татаринцев в бригаде работал вальщиком, а в помощниках у него бегал черноволосый мужичок лет сорока пяти – пятидесяти с толстыми губами по кличке Кузя. В последующие годы пребывания они как-то сблизились, Кузя сидел уже третий срок, проходя по золотой статье 167. Со временем Кузя пересел на «рогач» по погрузке леса на лесовозы. На лесовозах работали вольнонаемные водители, приехавшие на заработки, или же местные жители. Но, какие бы ни были, они Кузю не забывали: то пачку чая, то сигарет, а то и водяру подбросят. Естественно, последнее за свои деньги. Кузя в свою очередь охотно делился с Татаринцевым. В одну из посиделок Татаринцев проговорился Кузе о карте. Тот разговора всерьез не принял. Тогда, детально объяснив суть дела, Татаринцев предложил Кузе после освобождения вместе попробовать помыть золото.

– Эх, Татарин, хороший ты кореш, если открыл мне свою тайну. Но, прикинь, когда я освобожусь, мне будет уже за пятьдесят, бегать по сопкам силенок может не хватить. А ты думаешь, никто по вашему маршруту не прошел? – с какой-то детской надеждой, посмотрев на Татаринцева, спросил Кузя.

– Может, и прошел, но там участков было четыре. Сдается мне, хоть один да останется.

– А если нет?

– Да вряд ли, – закончил разговор Татаринцев.