Золотая карта

С тех пор в лагере Василия никто не дергал. Он влился, как и все здешние обитатели, в лагерную жизнь, не унывая, что годы пропадают зря. Работяга – он и на воле работяга. Здесь простые мужики живут беззаботно, не беспокоясь, что останутся без еды, пусть хоть и не при деле. Государство их в обиду не даст – накормит, напоит, чем бог послал. На воле у мужика полно забот. Не заработал – сидишь без еды, на одной воде, и государству на это начхать. Девиз один: «Кто не работает, тот не ест». Вот и раскидывай мозгами, где лучше. Остается только добавить: «Там, где нас нет». Поэтому, чтобы выжить, надо постоянно крутиться и в зонах, и на воле.

Так и жил Василий в ожидании окончания срока, в лагерной суете, опутанный вокруг вертухаями да солдатами на вышке, готовыми за малейшую попытку показать видимость побега прострелить насквозь, чтобы заработать внеочередной отпуск.

Но вот настал день свободы. Свободы от постоянного мелькания зеков, от форменных одежд зоновских ментов, от еды из гнилых продуктов, которые пьяный завмаг забыл списать и, во избежание ответственности, договорившись с заместителем по тыловому обеспечению, загнал в зону. Конец мучениям! Теперь он будет действовать осторожно, как волк, вышедший на охоту. Тепло в душе разогревали припрятанные до его возвращения сберкнижки. Но был еще договор, заключенный еще в начале отсидки. Договор, благодаря которому он легко прошел лагерные страдания и издевательства, подстерегавшие на каждом шагу за неосторожно высказанное слово.

С поезда его встречали люди Пустого, освободившегося к этому времени и вернувшегося в свои владения. Переодевшись прямо в машине в более современный прикид, не заходя никуда, он был доставлен к законнику. Тот ждал его. Ждал потому, что этот человек мог принести немалую сумму денег для общака, казны воровской империи, создающейся годами, пополняясь взносами, тратившейся по мере надобности для подогрева тюрем и лагерей, подкупа должностных лиц, сидящих как на территории, вверенной ему, Пустому, так и за ее пределами. Пустой, став к тридцати четырем годам Смотрящим по городу, на дело уже не ходил. Его «работа» заключалась в контроле за всем происходящим в городе. Сборы дани с подпольных цеховиков, барыг и торгашей разного рода. Улаживание недоразумений, вспыхивающих в результате ссор между ворами, «наездов» залетных гастролеров на подконтрольных ему людей, а также налаживание новых связей в рядах «органов», чтобы иметь достоверные сведения о готовящихся облавах и операциях, в общем, все то, что входило в обязанности вора в законе, вора, живущего по понятиям, чтившего свое достоинство и вес в криминальном мире.

– Ну, с освобождением, Синица! – встретил недавнего арестанта Пустой. – Как доехал? Не уморило тебя?

– Вроде все цело, – ответил Василий, проходя за ним в другую комнату к ожидавшему их накрытому столу.

– Садись, угощайся, – разливая водку в граненые рюмки, моргнул Пустой. – Небось, соскучился по такому изобилию. Но ничего, ты свое еще отыграешь. Уговор-то наш не забыл?

– Как можно! – намазывая красную икру на кусок хлеба, ответил Василий. – С этим уговором, считай, я и в лагере-то выжил. Теперь по гроб жизни вам обязан.

– Но у тебя же есть, чем откупиться, – захохотал Пустой. – И ничем обязан не будешь.

– Нет, – отрезал Василий, – будем делать, как я просил.

– Пусть будет так, – согласился Пустой. – Мы со своей стороны поможем тебе. Помещение мы уже зафрахтовали. С ювелирной мастерской, которую я курирую, заведующий собрался на пенсию. Вот ты и заменишь «старика». Ювелиры там работают проверенные и не первый год, но в основном по мелочам, выполняя иногда наши заказы. Так что завезем соответствующее оборудование и начнем с божьей помощью.

Пустой не стал тратить время, полагая, что чем быстрее начнешь, тем быстрее пополнишь казну, и буквально через неделю Василий Николаевич Синицын руководил ювелирной мастерской, где параллельно с основной работой по ремонту и мелкой переплавке всяких побрякушек организовался подпольный цех по обработке и изготовлению золотых изделий высшей пробы. Сбыт наладили незамедлительно, и потекли деньги с оборота, половина из которых оседала в воровской казне, а половина якобы возвращалась золотодобытчикам в качестве оплаты за золото, а фактически шла в карман Василия, который продолжал вкладывать деньги во вновь открываемые сберкнижки. Пустого, конечно, интересовало происхождение золота, но устраивать по этому поводу расследование он пока не стал, пологая, что Синица все-таки ведет честную игру, и довольствуясь половинной долей приходящих с оборота денег.

Цех работал бесперебойно. За время трехлетнего существования ни один человек в форме, ни один человек из блатных кругов, а тем паче никто из залетных их не беспокоил. По истечении же третьего года, как и предполагал Василий, золотой запас в его кладовых иссяк.

– Канал, откуда я доставлял рыжевье, пуст, – сказал при очередной встрече с Пустым Василий. – Больше рассчитывать на поставку с той стороны нет резона.