Золотая хозяйка Липовой горы

Всю обратную дорогу на попытки водителя завязать разговор я реагировал лишь кивками и междометиями. Спутникам, в чьих глазах я определённо вырос, конечно, хотелось узнать, что понадобилось от меня далеко не последнему человеку в иерархии церкви. Я намекнул, что это связано с журналистикой, и только.

Самого же занимали мысли не самого весёлого рода. С момента появления у дверей Льва Николаевича вся моя жизнь стала терять устойчивость в зоне комфорта. Сформированная в двухмерной системе двух координат «работа – быт», она, с появлением третьей, вышла из равновесия. Сегодняшний день лишь добавил шаткости положению. Моё «идейно-культурное христианство», столкнувшись с необходимостью выбора, оказалось сродни эрзац-кофе: тут либо вообще отказываться, либо переходить на натуральный.

Я не падал. Пока. Меня только накренило. Пребывать в таком состоянии, наверное, можно, но вот насколько долго?.. Я знал пару удачных примеров, но и те – из области архитектуры: Пизанская и Невьянская башни. Но я-то – человек…

ТЕТРАДЬ №2

«Общая», ученическая, в клетку (96 листов. Обложка темно-синяя, ламинированный картон, без подписи. Исписана на 3\4).

Записи двух видов: одни – по типу дневниковых, другие – художественного текста (в процессе набора он помечен курсивом).

18 августа 2017 года

О горе Липовой я слышал и до того, как Журавель раскопал там оружейный клад. Место оказалось примечательным не только в историческом, но и в геофизическом плане. Во всяком случае, именно об этом мне рассказал геолог Алексей Папин.

С ним мы познакомились несколько лет назад – конечно же, в связи с моей работой: я готовил серию публикаций о природных ископаемых Шаринского района. Папин оказался настоящей журналистской находкой, уникумом: человеком пытливым, для которого геология являлась не только профессией, но и самым любимым хобби. Да и выглядел он как советский геолог: простое, лучезарное лицо с крупным носом, обрамлённое окладистой густой бородой. Водрузи корону на седую кучерявую голову – и хоть сейчас на сцену в роли сметливого, но простодушного царя! Такие удавались любимцу советских зрителей Ивану Рыжову. Однако кажущаяся «простинка» была маскировочной: в свои семьдесят Папин занимал должность главного геолога золотодобывающей компании и будни проводил в офисе в центре Екатеринбурга.

В свободные от работы дни он уезжал «в поля» – в экспедиции. Исследовал места, где однажды заприметил нечто интересное. И, конечно, никакой материальной выгоды от этих вылазок он не имел.

В отличие от прочей научной братии, Папин не осторожничал с предположениями и версиями. Не проверяя, иногда «рубил с плеча». За эту тягу побалаболить коллеги называли его Папин-Сибиряк (по аналогии с уральским писателем Маминым-Сибиряком).

Когда Журавель сообщил, что раскопал оружие на горе Липовой, я сразу вспомнил рассказы Папина о ней. Но тогда не придал им особого значения: вспомнил и вспомнил – извлёк из своего «чемодана», повертел, смахнул пыль ненужных ассоциаций да и положил обратно, но на приметное место.

Папин признавался, что во время экспедиции на эту гору столкнулся со странными – чуть ли не паранормальными – явлениями. Было сложно производить геофизическую съёмку: точки координат то приближались, то удалялись от реальных на сто – сто пятьдесят метров. Потом уже и лесники признались, что никогда не получалось проложить здесь ровные квартальные линии, они выходили «как бык поссал». Сны в этом мете всегда были какими-то тревожными, нередко с кошмарами. А просыпаясь, некоторые геологи видели в ночном небе летающие огненные шары. «Тогда мы этому так и не смогли найти объяснения и убрались с Липовой от греха подальше, – разъяснял мне как-то Алексей Николаевич. – Думаю, виной всему могут быть электромагнитные излучения, которые действуют как на приборы, так и на психику человека и животных. Сила таких излучений зависит от солнечной активности и может быть довольно мощной. Как-то даже была идея зафиксировать звук волн, идущих из-под земли, наложить друг на друга и через резонатор записать их звучание. Получилась бы мелодия горы Липовой. Да всё руки до этого не доходят…»

На изучение Липовой Папин потратил несколько лет: оказалось, что здесь сходятся сразу три гигантских тектонических разлома. Один – трансконтинентальный – берёт начало от Куршской косы на Балтийском море и тянется до самой Австралии, его глубина может доходить до сорока километров. Второй – широтный – пролегает через Москву до Красноярска, рассекая Сибирь. Третий – уральский – начинается неподалёку от Липовой горы и уходит в направлении башкирского Стерлитамака. Мало того, на пересечение этих трёх гигантских геологических нарушений наложилось ещё и четвёртое – региональное. Особой силы месту оно не придало, зато, как призма, могло сконцентрировать и вывести на поверхность в одной точке мощь остальных.

После возвращения из Мотиной ямы я позвонил Папину и предложил ему вместе отправиться на Липовую. Тот с готовностью согласился.