Золотая клетка

Глядя на себя в зеркало, Мин Сянь невольно размышляла о том, что никогда не любила желтый цвет. Ей нравился светло-голубой, белый – словом, все те цвета, которые делали из нее неприкаянного призрака, тоскующего по земле, неземное существо – настолько эти цвета подчеркивали бледность ее кожи. И конечно же, как императрице ей впредь непозволительно носить подобное. Только желтый, золотой, красно-желтый или на худой конец светло-золотой. Она вздохнула, пока служанка укладывала ее волосы в красивый узел под черепаховый гребень. Служанка вставила несколько изящных золотых шпилек и отступила, осматривая свою работу. Она невольно задержала взгляд на нежной белой коже императрицы.

– Отправляемся, – сказала та, когда Чжоу Су накинул ей на плечи накидку из черного меха. Мин Сянь вновь вернула ее в свой гардероб, даже не помышляя о возвращении владельцу. Чжоу Су уже давно потерял счет, сколько раз он приносил и уносил эту многострадальную накидку. Лицо императрицы обыкновенно ничего не выражало, но ее переменчивое настроение в отношении этого предмета одежды было донельзя странным. Вот и сейчас – она пренебрегла белой песцовой накидкой, которую уже давно (несмотря на маленькую ложь Мин Сянь) доставили из императорской мастерской, и приказала надеть на себя черную. Чжоу Су не сомневался, что уже вечером накидку попытаются кинуть в огонь жаровни.

– А, – вспомнив кое о чем, императрица обернулась. – Чжоу Су, подарки чиновникам готовы?

– Так точно, Ваше Величество. Также я традиционно послал несколько блюд с вашего праздничного стола вдовствующей императрице, – поклонился евнух.

– Пошли еще одно блюдо старшему цензору Ян Лэю в знак Нашего расположения, – подумав, добавила императрица. – И чуть позже – капитану Ду.

– Императорская гвардия уже получила серебро, – нахмурился евнух Чжоу, считавший, видимо, что скоро стол императрицы окажется пуст, если та будет раздаривать свои блюда направо и налево.

– Пошли лично от Нас, – заявила Мин Сянь. У нее было не так много союзников при дворе, и хотя на лице Ду Юнпина при виде нее никогда не разглаживалась складка между бровями, он был верен трону и сидевшей на нем. Омрачало ситуацию лишь то, что совет о его назначении исходил от одного известного великого советника.

– Будет исполнено.

Императрица со свитой покинула Дворец душевного спокойствия, направляясь в банкетный зал. Завывала вьюга – ветер, резвясь между павильонами и узкими улицами дворца, забивал снег Мин Сянь под накидку. Она поежилась и с явным облегчением уселась в закрытый паланкин. Процессия тронулась. Банкетный зал располагался в соседнем здании от зала утренних собраний, потому путь не занял долгое время.

Императрица зашла в зал через парадный вход, передавая накидку Чжоу Су, следующему за ней. Чиновники, уже ожидавшие ее, тут же склонились в глубоком поклоне.

– Многие лета императрице! – прогремело в зале.

Мин Сянь кивнула:

– Поднимитесь. Драгоценные министры, сегодня ни к чему формальности. – Она уселась за свой стол на возвышении, и служанка тут же наполнила ее чашу вином. – Сегодня Мы пьем с вами за будущий год Поднебесной, которой мы все служим верой и правдой. – Она подняла чашу выше. Чиновники тут же уважительно подняли свои.

Мин Сянь окинула их взглядом: здесь были и министр Вэй, и Лю, и все остальные главы Министерств, а также верховный цензор. Но внимание девушки привлек лишь прожигающий ее насквозь взгляд с левой стороны – на своем привычном месте, словно у них шло собрание, с абсолютно прямой спиной сидел Шан Юй, не сводящий глаз с императрицы. Он держал в своих руках чашу, слушая голос Мин Сянь, и вспоминал, как только что видел ее входящей в его накидке. Это зрелище разожгло в нем такой огонь, что, казалось, даже его взгляд мог спалить дотла. Мин Сянь отвела глаза, выпивая до дна и демонстрируя пустую чашу.

– Сегодня никто не уйдет трезвым! – провозгласила она.

– Да здравствует императрица! – воскликнул министр Вэй, поднимая вторую чашу.

– Да здравствует императрица и ее мудрость! – вторили министры.

Мин Сянь смогла перекусить, только когда выпила уже седьмую чашу – от каждого министра по тосту и свою. Шан Юй хранил молчание, чем заслужил неприязненный взгляд министра Вэя – столь открытое проявление неуважения к императрице чревато последствиями. Великий советник сжал свою чашу, поднимаясь на ноги. У него не было выбора.

– Ваше Величество, я хочу выпить за то, чтобы будущий год был таким же мирным для страны, как и этот, – вежливо сказал он, кланяясь.

Мин Сянь нахмурилась, глядя на него. «Какой сухой тост», – подумала она, крутя в руках чашу с вином. Неужели у великого советника не осталось цветистых слов для нее? Она и не подозревала, что ее пьяный взгляд заставляет глаза левого министра темнеть от гнева.