Золотая клетка

– Мы же!.. – Мин Сянь вскочила с места, и Шан Юй, вошедший в личные покои, только из-за скудного освещения не увидел, что лицо девушки пунцовое от стыда. Та уже забыла, когда ей последний раз было так неловко. Впрочем, с Шан Юем ей всегда было неловко – с тех пор, как тот признался ей.

Пять лет назад. В сезон дождей перед смертью императора Мин Дуаня.

* * *

После смерти бывшего наследного принца Мин Сянь, проведшая весь день под дождем, подхватила лихорадку. Она и так всегда была слаба здоровьем, а подобное потрясение в конце концов действительно чуть не убило ее. Ее матушка впервые на ее памяти была такой бледной и тревожной – она не отходила от постели дочери, пока та в бреду звала то старшего брата, то Второго брата, то Сюина.

Лучшие лекари навещали последнего оставшегося ребенка умирающего Мин Дуаня, понимая уже, что служат следующей правительнице. Наложница Вэй тревожно заламывала руки в ответ на их предсказания – принцесса может не выжить, ее здоровье слишком хрупкое, лихорадка забирает все ее силы.

Мин Сянь не знала, что в это время при дворе происходили грандиозные перемены – казни, смещения с должностей, новые назначения. Министр Вэй и теперь уже великий советник Шан Юй стремительно набирали власть, создавая новый баланс сил. Мин Дуань почти не вставал с постели, и поэтому двор погрузился в хаос.

Однако все это не волновало принцессу – она скорбела. В те редкие минуты, когда она приходила в себя, она чувствовала, что сердце ее разрывается на части: из-за смертей, из-за предательства, из-за острого, невероятно сильного чувства одиночества и того, что она осталась совсем одна. Одна – совсем недавно у нее были старший брат, надежный и мудрый, всегда готовый встать на ее сторону, и лучший друг, который никогда не поворачивался к ней спиной. У нее были мечты, стремления, у нее была цель – она хотела открыть Академию искусств при поддержке императорского двора, она хотела собрать коллекцию редких рукописей, художественных свитков, каллиграфий. Она хотела…

Какая разница теперь, чего она хотела?

Неделя в бреду, и принцесса потеряла почти десять цзиней[72] веса. Она была так слаба, что даже не могла пить воду. Лекари нервно перешептывались, постоянно присутствуя во дворце Четвертой принцессы, чтобы неустанно следить за ее здоровьем.

Каждый день лил дождь. Иногда открывая глаза по ночам и чувствуя жар лихорадки, Мин Сянь думала, что это мир плачет вместе с ней. Ей все казалось, что она видит старшего брата, потом она видела императрицу Чжэнь, потом великого наставника, который спрашивал ее про уроки. Иногда она видела Сюина – но каждый раз его лицо причиняло ей такую боль, что хотелось выть.

На десятый день в какой-то момент просветления она чуть приоткрыла глаза, и ей привиделось, что рядом с кроватью кто-то сидит. Этот человек нежно держал ее худую кисть в ладонях и шептал:

– Цюйцинь, пожалуйста, не умирай. Я умоляю тебя. – В голосе этого человека были такие горечь и боль, которых она никогда не слышала. Мин Сянь видела, как из его глаз катились слезы. – Цюйцинь, ты должна выжить. Пожалуйста, не сдавайся. Умоляю, Цюйцинь.

Горячие слезы капали на ладонь принцессы, и сердце ее заныло. Ей хотелось сбросить эту руку, но у нее не было сил. Ее ресницы затрепетали и снова опустились.

– Цюйцинь, я люблю тебя. Ты можешь не прощать меня, но ты обязательно должна жить. Ты должна бороться. – Пальцы, сжимающие ее ладонь, еще крепче вцепились в нее. Голос продолжал шептать. Мин Сянь снова погрузилась в дрему, отдаваясь на милость болезни.

Когда она открыла глаза на следующее утро, того человека, конечно, рядом с ней не было. В ее ладонь мертвой хваткой вцепилась матушка, а лекарь рядом с ней, проверяющий пульс, не прекращал приговаривать, что Четвертая принцесса миновала самую опасную стадию болезни и теперь непременно пойдет на поправку. Однако ей ни в коем случае больше нельзя так простужаться, она обязательно должна надевать дополнительный слой одежды, каждый раз выходя на улицу, а в ее покоях всегда должна стоять жаровня. С того дня молодая принцесса пошла на поправку. Когда она смогла вставать с кровати и делать несмелые шаги, император Мин Дуань покинул этот мир.

На слабых, еле держащих ее ногах Четвертая принцесса приняла последний императорский указ отца. Глядя на свиток в своих руках, она с горечью подумала:

«Зачем я должна жить? Дай мне хотя бы одну причину».

Глава 26 История Ши Гуаня

Воспоминания еще не успели погаснуть в ее сознании, когда она увидела Шан Юя, и потому в глазах императрицы отразилась боль от раны, которая до сих пор казалась свежей. Великий советник молча смотрел на нее, не делая попыток приблизиться, а затем, словно опомнившись, опустился на колено.